Одно из самых отвратительных, токсичных и разъедающих душу чувств на свете – чувство беспомощности. Когда старшеклассник с друзьями отбирают у тебя игрушку, на которую ты несколько месяцев старательно откладывал деньги, и ты в бессильной злобе смотришь на то, как они, посмеиваясь, уходят прочь, или того хуже – ломают её у тебя на глазах, швыряя тебе под ноги жалкие обломки. Когда телефон дорогого тебе человека недоступен, и ты не имеешь ни малейшего понятия, где он, с кем он, в порядке ли он, а время, к которому он обещал быть дома, прошло несколько часов назад. Или когда ты, намертво связанный, наблюдаешь за тем, как мародёры хозяйничают в твоём доме, и молишь Создателя о том, чтобы они каким-то чудом не зашли подвал, в котором спрятались твоя жена и дети.
Все эти ситуации объединяет одно – ты беспомощен. Ты волен лишь смотреть и ждать, сжигая внутренности в злобе, панике или ярости, но ты ничего не можешь сделать – по крайней мере, сейчас, на месте. Потом можно рассказать обо всём старшим или родителям, и тебе, может, даже купят новую игрушку. Ты можешь высказать пьяному в хлам мужу, потерявшему телефон, всё, что ты о нём думаешь, влепить ему пару пощёчин по его виноватой роже и разрыдаться в экстазе облегчения. И ты можешь, если останешься в живых, найти тех самых мародёров, и с помощью судебной системы (или столярных инструментов, кому как больше нравится) объяснить ублюдкам, что они были неправы.
Во всех этих ситуациях твой разум успокаивает себя надеждой на будущее. Хорошее, разумеется.
Но если к тебе приходит Старик – у тебя больше нет никакого будущего.
А когда Старики приходят ко всем – будущего нет вообще.
* * *
Мысли о беспомощности ураганом пронеслись в голове Джил, как только бар заполонили призрачные тени. В помещении смолкли разговоры, и лишь негромкая фоновая музыка нарушала тишину. Спустя пару секунд ошеломлённая официантка вырубила её, и бар погрузился в безмолвие.
Джил взглядом отыскала свою «тень» – Старик стоял в паре метров от девушки и смотрел на неё, но сквозь неё, как это умели делать только Старики. И молчал, как молчали все. Джил перевела взгляд на Кросса – тот выглядел не менее ошарашенным, пялясь на своего Старика, но девушка знала, что хирург не боялся. По крайней мере, намного меньше неё.
Почему они молчат? Разве они не должны… поздороваться?
Должны. Я… Джил, я не знаю, – ответил Кросс. Это была не первая странность, которую он отметил. Ещё одна необычная особенность заключалась в том, что Старики выглядели… прозрачными. Судя по богатому опыту Кросса, они должны были быть визуально непроницаемыми, но сейчас, если напрячь зрение, сквозь Стариков можно было рассмотреть предметы.