Вдруг, буквально на секунду, Кросс почувствовал почти невесомое давление на темечко. Сердце учащённо забилось, дыхание замерло.
Джил? Джил, это ты?
Ответа не было, лишь мысленный треск статики. Кросс вслушивался в помехи несколько секунд, и только потом понял, что делает. Выругав себя, он начал слушать не ушами, а разумом. Постепенно шум начал трансформироваться во что-то, очень похожее на речь, но разобрать слова было невозможно. Кроме двух: сэх, сэхсвет.
Кросс не оставлял попыток.
Джил. Джил, ответь мне. Ты жива?
Мир вдруг взорвался. В голове Кросса возник образ ослепляющей, всепожирающей вспышки света, заполняющей всё вокруг, а в разум потекли ужасно громкие, непонятные слова:
…НЕ ХВАТИТ НА МИР КРЕСТООБРАЗНЫХ ПОМЕЩЕНИЙ ВО ВЗГЛЯДЕ ПАДШИХ И УШЕДШИХ ВОСЕМНАДЦАТИ ЗАРНИЦ ПРИЧИНА ВОСХВАЛЕНИЯ СЭХ СЭХСВЕТ ОГРОМНЫЙ ПОСЛЕДНЕЕ ЧУДО В РАЗЫ ПРЕВОСХОДЯЩЕЕ САМОСТЬ НЕ СООБЩАЕТ О ТОМ ЧТО ОНА САМОСТЬ БЕЗ УЛОВОК КРАСНЫХ ЛАГЕРЕЙ ЧЁРНЫХ ПАДЕНИЙ СКОТА БЕЗОТЛАГАТЕЛЬНО СЭХ СЭХСВЕТ ПРИМИ КОНЕЦ ГРЯДУЩИЙ СТОИМОСТЬЮ ШЕСТНАДЦАТЬ ВАРИАНТОВ НЕТ СИЛА В ЗАБЛУЖДЕНИИ БЕССМЕРТИЯ ГРОМАДА КАМНЯ ВИСИТ В НЕБЕ ЗАСЛОНКИ СЭХ СЭХСВЕТ…
Кросс орал во весь голос, разрывая лёгкие и гортань, пока поток сознания продирался через голову. Боль была чудовищной, никто не может испытывать такой боли и оставаться в сознании, но именно это и происходило с ним. Он хотел умереть, прямо здесь и сейчас, только чтобы не слышать этих слов, пусть его навеки поместят в комнату Босса, только не слышать, не слышать, не слышать…
…ЛЕТИ В ЦЕНТР МИРА ЗАБУДЬ ЗА ГОРОДАМИ В БУДУЩЕМ НЕТ ПОДСКАЗОК ТОЛЬКО ЦЕНТР СЭХ СЭХСВЕТ ПОЗВОЛЬ ПРИНЯТЬ УЧАСТЬ НЕ УМИРАТЬ СОХРАНИТЬ СОСУД ДВА И ТРЕТИЙ ЗАЩИТНИК НАБЛЮДАТЕЛЬ МАТЬ ЧЕРТОГИ В НЕБЕ ЗА СЭХ СЭХСВЕТ НЕ БОЙСЯ…
Он потерялся в себе и в этом свете, разум горел, а крик превратился в хрип. Крошечная часть его сознания в панике искала возможность прекратить мучения, и наконец Кросс догадался отключить имплант. Свет погас, голоса смолкли, и боль мгновенно ушла.
Кросс валялся на ребристом полу туалета, лицом вниз, тяжело дышал, а из глаз катились слёзы облегчения. Такой боли он не испытывал никогда, и какое счастье, что она закончилась. Только саднило горло – голос он сорвал, это точно.
Дверь туалета распахнулась:
– Какого хера ты орёшь, ублюдок?
Инес. Как всегда, «мамочка» была очень мила.
– Я… упал, – захрипел Кросс.
Руки женщины подняли его в вертикальное положение. Кросс открыл глаза и встретился с безумным взглядом Инес. С минуту она смотрела на него, не говоря ни слова. Затем утёрла ладонью влагу с его лица.