- Ты лжец, ты подлый лжец!
В этот момент с часовни раздался залп - знак того, что ожидается экипаж. Бургомистр поправил свой белый галстук и сдвинул треуголку. Пумпер еще раз строго посмотрел в сторону школьников. Древки флагов поднялись вверх, музыканты откашлялись и поднесли ко рту духовые инструменты; и каждый, кто был причастен к встрече, в нетерпеливом ожидании смотрел туда, откуда в любой момент могла бы показаться повозка господина.
Только Фридрих не видел и не слышал всего этого. Он больше не мог владеть собой. Слишком сильно злился он все это время и сдерживал свой гнев. И теперь все это вырвалось из него. Конрад, убежденный в том, что другие встанут на его сторону, стал наступать на него и ругаться. Тут Фридрих нанес ому такой сильный удар в лицо, что Конрад упал на спину и громко заплакал. Из носа у него потекла кровь, и его прекрасный выходной костюм стал совсем грязным
Вокруг них быстро собралась куча кричащих мальчишек, и шеренга, выстроенная с большой тщательностью, грозила полностью распасться. Бургомистр был разгневан, бледный, словно мел, он разыскивал взглядом Пумпера, но тот уже был на пути к дерущимся, для того, чтобы как можно быстрее восстановить порядок.
- Едут! Едут! - закричали из-за угла дома на главной улице, и вскоре процессия показалась. С тяжелым шумом повозка подкатила к базарной площади. Барон, явно пораженный неожиданной встречей, раздавал приветствия в разные стороны. Его супруга, сидевшая рядом с сопровождающей ее дамой, радостно кивала своим хорошим знакомым, хотя долгая поездка была для нее явно утомительной. Маленький барон стоял близко к двери повозки и улыбнулся во весь рот, когда увидел своих школьных товарищей.
Многократные залпы и громкое „Ура!“ спугнули голубей с крыши ратуши. Музыкальная капелла начала играть Дессауэрский марш; мальчики и девочки проталкивались все дальше, кричали что-то маленькому барону и хлопали в ладоши в ритм капелле. Баронесса испуганно зажала уши руками. Все это произошло для нее слишком неожиданно и испугало ее.
Бургомистр вышел перед шпалерой, взмахнул над головой своей тростью с золотым набалдашником и громким голосом потребовал спокойствия и внимания. И после того, как шум немного улегся, старый городской священник с благоговением приблизился к карете. Он сказал, что подобно достославному предку, господину Гершу фон Плеттенбергу, чья неподкупная верность заняла достойное место на страницах истории, все потомки его рода могут служить ярким примером того, что за семьдесят лет до этого дед сегодняшнего барона въезжал в город и в замок при веселии своих современников. И с того времени отношения между требованиями милостивого господина и