В связи с нехваткой танковых пушек 8 танков Т-26 были оборудованы огнеметами севастопольского производства. Севастополь производил щиты к орудиям, лопаты, детали к вооружению, минометные мины, гранаты. Севастопольские гранаты были двух основных типов:
– литые чугунные по типу гранаты Ф-1, но с фитильным запалом;
– гранаты с жестяным корпусом с навитой вокруг него проволокой.
Но производились не только боеприпасы: в железнодорожных мастерских производились 82- и 50-мм минометы. Интересным решением являлся 50-мм миномет-автомат системы Гаркуши. Миномет имел барабанный магазин, приводимый во вращение патефонной пружиной, что позволяло ему в течение короткого времени выпускать шесть мин. Миномет имел защиту от двойного заряжания.
Коснувшись темы «чудо-оружия», нельзя не упомянуть еще одно интересное техническое новшество, которое пытались применять и с советской, и с немецкой стороны.
Начну с обширной цитаты из книги А.Ф. Хренова «Мосты к победе»:
«Созрело решение применить против немецкой обороны новое оружие – сухопутные торпеды. Такие торпеды представляли собой серийные танкетки с дистанционным управлением по проводам длиной 600 метров. Вооружение было снято, его заменял заряд взрывчатки.
Выпуск этих торпед наладили на одном из московских заводов. Энтузиастом внедрения их в производство стал главный инженер завода А.П. Казанцев, получивший в дальнейшем широкую известность как писатель-фантаст. Работая в Москве, я познакомился и подружился с ним. Оказавшись в Симферополе, в управлении 51-й армии, я вспомнил о новом оружии и послал на него заявку в наркомат. На мой запрос откликнулись удивительно быстро. Буквально через несколько дней в сопровождении самого Казанцева в Крым прибыла партия танкеток. Шесть штук я распорядился оставить в Севастополе, остальные направили в Симферополь. В те трудные, до предела загруженные дни я все же сумел вырвать несколько часов, чтобы провести учения по применению торпед.
Результаты учения обнадеживали. Танкетки были послушны в управлении, резво двигались по грязи, по размытому дождями грунту. Довольный, Казанцев улетел в Москву. А мы… Мы так и не успели использовать это оружие, предназначенное для воздействия на оборону неприятеля. Гитлеровцы прорвали фронт. Боевое применение торпед стало попросту невозможным.
И вот теперь, как мне казалось, настал подходящий момент, чтобы наверстать упущенное. Речь, понятно, не шла о решении каких-либо серьезных задач. Ставка делалась главным образом на моральный эффект.
Пустить торпеды в дело решили на левом фланге, в четвертом секторе. С комендантом сектора полковником А.Г. Капитохиным (он недавно сменил В.Ф. Воробьева на посту командира 95-й дивизии) мы обошли передний край, тщательно выбирая цели для атаки. Из трех целей, на которых остановились, наибольший интерес представлял крупный дзот. Стоял он на окраине бывшего нашего аэродрома за Бельбекской долиной, в районе Любимовки. Местность между ним и нашими окопами была открытой и ровной.