Всё приходившие в лагерь в обязательном порядке сдавали оружие, а в случае драки наказание одно – неделя бесплатной работы. Если кого-то убивали или сильно калечили, а такое в первые дни встречалось, то виновника заковывали в кандалы и отправляли в шахту.
Павел, во время последнего своего визита оставил мне троих надсмотрщиков для натаскивания бойцов, один из которых ярко выделялся среди остальных. Был высокого роста, широк в плечах, белокурые волосы, слегка отдавали в рыжину, густая борода заплетена в косичку. Правый висок выбрит и покрыт рунами, слева волосы свисают до уровня шеи, закрывая часть лица. Лицо узкое вытянутое, нос прямой. Левое надбровье и щёку пересекает глубокий шрам, треть правого уха и вовсе отсутствует. Глаза бирюзового цвета, словно льдинки сверкали на его загорелом лице.
Это плохой полицейский, он же Дьярви из Сколе. Самый настоящий викинг. Да я знаю, что пока ещё не появились те самые, легендарные викинги на драккарах, одним видом наводившие ужас на соседей, но их предки живут себе и не догадываются, что совсем скоро их именем будут пугать детей по всему европейскому побережью.
Дьярви был один из пленников, он сидел на втором, маленьком острове, единственный из всех закованный в каналы. После зачистки главного лагеря я сразу вернулся на Монахар, а на этот риф, как раз Павел отправился. По какой причине он мне про Дьярви сразу не рассказал, понятия не имею, а может и говорил, но у меня голова чем только не забита!
Временно определил Дьярви таскать глино-блоки, что ему, конечно, не понравилось. Уже на второй день мы с ним сцепились. У меня теперь есть личная спортивная площадка. Прямо у дворца, там и тренажёры, и беговая дорожка, и площадка, где я не только отрабатывал удары, но и порой приглашал мужиков покрепче, чтобы побороться, размять кости. Подобная схватка небольшое шоу. Подсечки, подхваты, зацепы туземцам не знакомы, и каждый раз одерживать вверх мне не составляло труда. Тащивший саманный блок Дьярви проходил мимо, что-то громко сказал и сплюнул. Смысла слов я не понял, но интонации уловил прекрасно. Спускать такое нельзя ни в коем случае. Остановил схватку, окрикнул его и, вытянув руку, подозвал пальцем, приглашая на схватку. Пока я разминался, он, прищурившись, наблюдал. Телосложение сухое, поджарое, под кожей перекатываются крепкие мышцы. Нда, похоже непростой противник мне попался.
– Дьярви, сын Барди… – дальше я не разобрал, похоже на пафос, что он никому и никогда не проигрывал.
Дьярви оказался не только сильным, но ещё и скользким, словно угорь, никак не давал себя схватить. Он умудрялся выворачиваться из самых хитрых захватов, жестко вырывал руки и пару раз провел удачные броски, хватая меня за ногу. Но и я не лыком шит, выворачиваться не хуже умею! Мы с переменным успехом кружилась минут пятнадцать, после чего Дьярви стал сдавать. Похоже его долго не кормили, а на руках и ногах ещё оставались глубокие рубцы. Прихватив его руку, я не стал тянуть на себя, а резко рванул вниз, одновременно при этом прыгнув на колени. Норманн такого не ожидал, не удержал равновесие и отправился в полет по эллиптической траектории под громкие крики зрителей. В партере же у него против меня никаких шансов не оставалось. Пока он не опомнился, я прихватил его правую руку так, чтобы она давила на шею и подналег, чтобы его слегка придушить. Сдаваться он не сдался, а я не стал доводить его до бессознательного состояния. После схватки Дьярви не лез на рожон, и принял проигрыш совершенно невозмутимо. Возможно, он решил меня проверить, обратить на себя внимание и поэтому боролся не в полную силу.