Потому, когда свершилась революция, односельчане его защищали, и комбеды до поры не трогали. Когда же пошло повальное раскулачивание, и защита и доброе отношение односельчан уже не могли быть оградой, что смог продал, оставшееся роздал родне и уехал с женой и дочерью Анной в Петроград.
Устроился работать на железную дорогу. Поначалу помощником составителя, потом составителем поездов стал. А еще несколько лет спустя проявил себя усердным и добросовестным работником, а организаторских способностей и хозяйственной жилки ему не занимать, назначили его начальником кондукторского резерва. Но либо не вынесла его натура чиновного духа, либо не принял организм болотного климата северной столицы, стал быстро терять здоровье, «нутром чахнуть», как говорила бабушка Аксинья, и в двадцать пятом году, не дожив до сорока и не выявив врачам истинного своего заболевания, умер. Перед смертью, как ушел на инвалидность, купил небольшой домик в Козьем Броде и завещал там его похоронить.
Баба Ксения после того три года прожила в Ленинграде, пока Анна не вышла замуж. А как выдала дочь да увидела, что муж дочери попался серьезный, спокойный и любящий, благословила на совет да любовь и вернулась в Козий Брод, в домик, купленный дедом Матвеем.
В Козьем Броде Мише нравилось больше, чем в пионерском лагере в Тайцах под Ленинградом, где он провел одну смену, – жизнь вольнее. И лето у бабушки теплее и длиннее, чем ленинградское. Холода он, вообще-то, не боялся, но больше любил тепло.
Бабушка умерла весной сорокового, когда Миша заканчивал третий класс и собирался к ней на лето. Дом купили родственники и выслали матери деньги почтовым переводом. Из этих денег купили новую обстановку в комнату.
Летом сорокового они всей семьей поехали в Карелию к бабушке Лийсе. Отец – навестить свою мать, которую не видел лет двадцать, а мама и Миша – знакомиться. Родители позвали бабушку к себе, в Ленинград, но та категорически отказалась:
– От могилы Якова я никуда не поеду.
Погостили две недели и поехали домой, на работу надо, а Миша остался у бабушки Лийсы еще на месяц. И они с бабушкой Лизой, так звал ее Миша на русский лад, то жили дома, то навещали родственников: бабушка показывала своего внука.
Отношения у них сложились добрые, и понимание друг друга было, но теплоты в то лето еще не возникло.
Бабушка Лиза хоть и была замужем дважды – второй муж ее, с которым она прожила года три или четыре, соратник деда Якова, рано умер от болезней, полученных еще в царских тюрьмах, – но любила, видимо, одного только деда. И не только любила, но уважала его и гордилась им.