Справившись с собой, фронтовики пошли по другим палатам поговорить с ребятишками, подбодрить их. Сопровождающий из райисполкома напомнил:
– Спектакль через полтора часа, а нам еще надо успеть пообедать и добраться до театра.
Фронтовики посмотрели друг на друга, покачали головами и за всех ответил политрук:
– На спектакль не пойдем. Отсюда возвращаемся на фронт. Немедленно.
Этой весной шел Миша к Дергачевым, погода была прохладная, но ярко светило солнышко. Немцы обстреливали город, снаряды ложились южнее, за Невой, поэтому люди спокойно шли по проспекту и прилегающим улицам. Вдруг снаряд ударил невдалеке, земля вздрогнула, в одном из полуразрушенных домов упало межэтажное перекрытие. Клубы рыжеватой пыли поднялись над домом и хлынули из оконных проемов. Засвербело в носу, запахло известью, штукатуркой, толченым кирпичом.
Когда тяжелая пыль немного поосела, солнечные лучи, ярко высветив легкие взвеси, уперлись сквозь оконные проемы в землю. Будто огненные ноги гигантской машины или золотые весла громадного корабля.
Но если в мирное время подобная красота вызвала бы у Миши восторг и восхищение, то сейчас вскипели злость и ненависть к врагу:
– Гады фашистские! Понастроим мы вам гробов! Нет, обойдетесь, еще тратиться на вас. И так всех похороним.
Вместе с пылью вынесло из дома тетрадный листок и воздушным потоком доставило Мише чуть не в руки, поймал на лету. На листке два высоких красноармейца со звездами на касках бьются с немецкими танками размером не выше пояса тем красноармейцам. Первый красноармеец уже метнул гранату, и взрыв ее, больше похожий на куст ольшаника, разрывает гусеницу одному танку. Второй выстрелил из пушки, снаряд еще в воздухе, но летит точно под башню другого танка. Недолго жить осталось и этому фашисту. А чтобы не было сомнений в том, куда именно попадет снаряд, траектория его от ствола пушки до уязвимого места танка обозначена пунктиром.
Над танками, в правом верхнем углу, неровными печатными буквами, в две строчки, выведено детской рукой: ШЛИ СОЛДАТЫ ПО ВОЙНЕ, А ЗА НИМИ ТАНКИ.
– В Мойку из Фонтанки, – добавил от себя Миша.
Добавил и листок отбросил, ничего интересного, много таких рисунков в блокадном городе. Но первая строчка зацепилась за ум и вертелась там, требуя продолжения. «Шли солдаты по войне… шли солдаты по войне…»
Шли солдаты по войне,
А за ними дети…
Дети… дети…
Выдали за это им
По большой котлете.
Котлету, особенно большую, было бы ой как хорошо, да стих из-за нее вышел дурной. И потом, он не солдат, а тоже «по войне» ходит.