Сашка все понял и взял с собою Зою и Надю. Мать не предупредили, потому что она была на работе.
До шоссе добрались благополучно.
Вот они, яблочки. Зеленые не рвали, снимали только с розовыми бочками, наливные, хрустящие. Ели быстро и жадно, хрумкали, набивая яблоки за пазуху, в карманы, в штаны.
Кажется, наелись, а глаза еще просят.
– Все, пошли обратно, – сказал Сашка, а сам приметил яблоко, которое показалось ему особенно румяным и крупным. Полез за ним, сорвался. И тут, с высоты, увидел на дороге мотоциклистов.
– В траву, быстрей! – крикнул сестрам. – Немцы!
Кинулись бежать к полю, но пока Сашка слезал с дерева, мотоциклисты его заметили.
Спасаясь от них, по полю бежали, а не ползли. И охранник с вышки их заметил.
Почти все яблоки подрастеряли, пока бежали к колючей решетке, где дежурил русский охранник. Мотоциклисты, оставив машины у шоссе, догнали ребят.
Первым удар резиновой дубинкой по груди получил Сашка. Яблоки сплющились, пятнами расплылись по рубашке.
Сашка согнулся и получит такой удар по спине, что не выдержал, заорал.
Второй мотоциклист огрел Зою, да так сильно, что она упала. Замахнулся он и на Надю, но Зоя успела встать и прикрыть ее, защитив собой.
Русский охранник, чтобы не показать свое участие в общем деле, тоже огрел Сашку.
– Ишь, яблок им захотелось! И как тут проскользнули, стервецы!
– Мама! – закричала Зоя, не выдержав боли от удара по голове. Федосье передали, что ее детей избивают.
Она прибежала, сама не своя.
Сашка уже катался по земле, а его все продолжали лупить.
– Да что же вы?! – и кинулась защищать сына, укрывая его руками.
– Сама, поди, их подговорила? – разозлился немец и что-то крикнул по-немецки.
Тут и Федосья получила страшный удар по голове. Полилась кровь по вискам, по лицу, и это охранников остановило.
Дети сбились в кучку, жались к матери.
– Иди в барак! – сказал охранник, испугавшись, что Федосье проломили голову.
Немцы, отдуваясь и вытирая пот, пошли к своим мотоциклам.
А Федосья кое-как дошла до барака, достала несколько старых тряпочек, спрятанных под матрацем, смочила их водой и вытерла кровь. На голове оказалась глубокая рана, и кровь никак не останавливалась. Никаких медикаментов им не полагалось, и она тряпку покрепче прижала к ране, наказав Саше сделать то же самое.
Кое-как успокоились.
– А ведь могли вас и до смерти забить, – сказала соседка по бараку. – Им ведь это ничего не стоит.
– Я сама виновата, – тихо ответила Федосья. – Не доглядела…
Голова кружилась, пылала огнем – боль не проходила.
– Охо-хо, – вздохнула соседка. – Яблочков-то кому не хочется. А им, вражинам, что. Пусть сгниют, чем детям достанутся.