Мама это приглашение Раи помнила и, посоветовавшись с некоторыми нашими знакомыми на плантациях, решила ехать со мной к ней в Лос-Анджелес. Но как к ней поехать? Адрес есть, но город мы не знаем и не знаем, как и на чём туда вообще попасть. Кто-то подсказал, что можно ехать «на палец», т. е. выйти на шоссе и стоять, протянув руку и указывая большим пальцем правой руки направление, куда хотите ехать и кто-нибудь вас подвезёт, куда вам надо. Мама так и сделала. С небольшим узелком каких-то вещей мы вышли на шоссе. Отец оставался на работе, на плантациях, до тех пор, пока не выплатил за проезд на поезде за нас троих из Нью-Йорка.
Люди из проезжавших автомобилей смотрели на нас. И вот одна из машин остановилась и три молодых американца, громко смеясь, стали звать нас к себе. Мама машет рукой и кричит: «No, no!» Нет, нет, и показывает им ехать дальше. Они уехали, смеясь. Мы постояли ещё некоторое время, и вот подъезжает пожилой господин и вежливо предлагает подвести. Мама показывает ему записку с адресом Раи. Он читает, кивает головой и открывает дверь автомобиля. Мы садимся и он нас довозит до самого её дома. Она вышла, благодарила его и он дал ей свой адрес и номер телефона. Впоследствии она у него работала. Он оказался богатым фабрикантом. Но мы об этом узнали гораздо позже.
Софья Михайловна почти каждый день возила нас устраивать на работу. Мы жили у Раи несколько дней. Она нам уступила свою спальню, но это не могло долго продолжаться. Софья Михайловна устроила нас в дом к одной американке, которая была замужем за русским, он пел в хоре у Жарова и находился в данный момент в поездке. Она нас приняла и мы у неё жили недели полторы. Софья Михайловна повезла нас в прачечную. Хотела взять эту работу – разбирать и сортировать грязное бельё – Мама, но её не приняли, а предложили мне. Маму никто не принимал из-за языка. Она ещё тогда не могла объясняться по-английски. Наконец, меня приняли шить на фабрику, на так называемую «power machine», т. е. электрических швейных машинах, которые в секунду сшивают целую строчку. Мама дала мне ножницы (надо было иметь свои) и я поступила шить. Надо было отбивать карточку не позднее 7 часов утра и начинать работать, взяв большой мешок выкроенного белья, сшивать швы. В каждом мешке сверху была карточка, которую надо было наклеивать на большую, как доказательство сколько мешков сшито. В зале, где шили, стоял страшный шум, кроме того, швеи без конца болтали, переговаривались между собой, хохоча и иногда ссорясь. Я работала молча. Однажды я пошла за новым мешком и, вернувшись, не нашла моих ножниц, их нигде не было. На следующий день мама дала мне другие ножницы, теперь я стала класть ножницы в ящик.