— Рассмотри мое предложение о работе, — говорит он.
Я качаю головой.
— Не хочу, чтобы ты был моим начальником.
— Я справедливый начальник, Рейчел.
— Я не хочу, чтобы ты был моим начальником.
Я выжидаю пару мгновений. В его взгляде читается разочарование.
— Ты не должен нанимать меня, — выпаливаю я. — Я не такой уж и хороший журналист, Малкольм. Если хочешь знать, я утратила свой запал. Для тебя я бесполезна. Ты, скорее всего, никогда мне больше не доверишься.
Он поднимает голову, нахмурившись, будто заинтересовавшись таким поворотом событий.
— Подумай неделю. Даже две, — Сент наблюдает, как я подыскиваю нужные слова.
— Не хочу тебя задерживать...
— Это не так.
От того, как он всматривается в мои черты, у меня мурашки по всему телу. Я знаю этот взгляд. От него мое сердце пускается вскачь, потому что я знаю - он пытается прочесть меня.
— Что такого неприемлемого для тебя в работе со мной? — спрашивает он, щурясь.
Из меня вырывается смешок, когда я качаю головой. С чего же начать?
Я думаю о его ассистентках, половина из них влюблены в него или того хуже. Не хочу стать одной из них. Не хочу дожить до сорока, все еще будучи влюбленной в мужчину, которого никогда не заполучу. Когда дело касалось моих планов на карьеру, какими бы амбициозными они ни были, я хотя бы всегда представляла, что однажды смогу их воплотить в реальность. Но с ним? Он уже столь же недосягаем для меня, как все шестьдесят семь лун Юпитера.
— Даже решись я уйти из «Эджа», чего не стану делать, но даже, если бы стала, не взялась бы за работу, которую, как мне кажется, не смогла выполнить.
— У тебя все получится, — говорит он уверенно и спокойно.
— Говорю же тебе, нет! — горько ухмыльнувшись, я опускаю голову.
Его голос звучит отрезвляюще низко.
— Я перестану предлагать тебе работу, когда докажешь, что больше не можешь писать.
— Как же мне это сделать? Плохо написать о чем-то? — я хмурюсь в замешательстве.
Кажется, он на мгновение раздумывает над этим.
— Напиши одну из моих речей. На завтра. Ты знакома с Interface, с бизнес-моделью, целями, назначениями и культурологической зоной влияния.
Я задумываюсь.
— Если все окажется настолько плохо, как ты говоришь, я отступлю, — добавляет он снисходительно, как игрок с хорошими картами на руках.
Он сидит за столом, в глазах знакомый игривый блеск, он такой могущественный, загорелый, темноволосый, зеленые глаза и мужественность, от которой подгибаются пальцы на ногах, бросает мне вызов, подбивая принять условия сделки. Искушение столь велико, что приходится с ним бороться.
— Я ведь могу умышленно сделать эту речь настолько плохой, чтобы ты больше не захотел работать со мной.