А мы бросились дальше, набегу я еле как пропихнула пушку под ремень джинс.
— Откуда ты знаешь? — мы на несколько минут остановились передохнуть недалеко от остановки автобусов, надеясь заодно, что эта развалюха которая ездила тут приедет, — Про законы и мать?
— Тот парень показывал, — я пожала плечами, — Вроде бы я выжгла несколько улиц дотла, потому что мою мать то ли убили, то ли забрали местные власти.
— Была панком-радикалом до того, как это стало мейнстримом?
— Очень смешно. Куда нам вообще теперь?
— Думаю с день-два покантуемся по улицам, потом пойдем в помещение под бар. Комнаты на верхнем этаже уже почти готовы, да и Стив по-любому тоже там или скоро будет. Она не одна, просто видимо решили, что этой твари хватит, так что нужно быть поосторожнее.
Договорившись на этом, мы сели на все таки подъехавший автобус. Салон был полупустой, потому, забившись в самый его конец я принялась осторожно сканировать местность. Судя по некоторым следам, что удалось откопать — за нами не гнались. Была только эта крылатая. Остальные были в квартире какое-то время, потом след охотников терялся. Видать решили, что крылатка нас догонит.
— Почему я ее, кстати, не видела когда на улице уже оказались? — я вынырнула из астрала, отрывая Пита от созерцания местности.
— Спектры зрения, особенности истинной расы. Не все отражаешь, забей. — Он потер переносицу.
Парень выглядел сильно загруженным. Даже для сегодняшнего происшествия. Питер хмурился, периодически теребил зеленые волосы.
«Слушай, как думаешь, мне пойдет, если половина будет розовой?»
Я, положившая голову ему на плечо, медленно ее подняла и внимательно посмотрела на Питера. Он не обращал на это внимание, а я продолжала буравить парня взглядом.
Почему он так смотрел на Хароса? Почему всегда отшучивался про прошлые жизни? Почему иногда называл другим, не моим именем. А Кристиной, а потом выворачивал так, будто сонный и ничего не соображает? Почему он… так хорошо владел природной магий?
— Пит, — тихо позвала я, — Скажи мне одну, очень важную вещь. Как тебя зовут?
— Какая разница? — он даже не оторвался от окна.
— Я говорила, почему оказалась в дет доме? Меня били. Мать с дядей решили с чего то, что я попортила им жизнь… не эту, какую-то другую.
Не хочу. Не хочу. Липкое осознание накатывало, обволакивало все тело противной пленкой. Мне не хотелось понимать, не хотелось продолжать этот разговор — оставить все как есть.
— Элис, помнишь я просил тебя не копаться в прошлом? — голос у него был гулким, не своим. Выражение лица — отчаянно серьезное. У меня сводило скулы от напряжения в глазах поселилось такое же отчаяние. Внезапно я поняла — если я продолжу, то потеряю его раз и навсегда. Так почему мне не заткнутся? Прямо сейчас собрать всю волю, силу в кулак и не заткнуться?