— Да откуда… Блять…
Кажется она вняла его совету, оставив попытки пошевелится.
— Вас везут в больницу, вы можете говорить?…
Мне стало дурно. Такая живая, яркая всегда, а сейчас бледная как мел, еле ворочавшая языком. Ее забрасывали стандартными вопросами, Элис что-то отвечала, периодически посылая парня нахер и просила быть потише и говорить медленнее.
Я просидел добрых пару или тройку часов в фое больницы, спустил всю мелочь, что отрыл по карманам на кофе из автомата и пачку сигарет в ларьке неподалеку. Выходил курить каждый минут пятнадцать, поглядывая через прозрачное стекло на холлом — я знал, что ко мне должен выйти человек возраста преклонного.
Периодически ко мне подходили врачи, спрашивали требуется ли мне помощь, но я только отмахивался и постоянно палил на часы. Думаю, мое лицо говорило об обратном — кровавые подтеки, по лбу, у самых волос тянулась глубокая царапина, сломанный нос, который мне, впрочем, вправил еще тот парнишка в скорой, за что ему бесконечная благодарность. И сам конечно умею, но все же лучше это делать либо кому-то другому, либо самому и желательно перед зеркалом. В конце концов я пошел умываться, что бы не сильно смущать честный люд своим видом — стал выглядеть немного получше, холодная вода взбодрила, но нервозность не прогнала. Я долго стоял перед зеркалом в туалете, глядя на себя исподлобья, окончательно запихивая друидскую натуру обратно, в глубину души. Не надо мне фонить здесь, и без того наследили. Проблем с правительством не хватало, разгребать из-за решетки я их не смогу. Некоторые места на теле все равно ныли, я подозревал что в руке трещина, скорее всего запястье на другой я растянул, и еще куча мелочи, которые вываливались в неприятности. Регенерация справлялась успешно, несколько особо глубоких царапин уже затягивались, оставляя грубые, опухшие шрамы.
— Питер Вагнер?
— Да?
Я не сразу даже подорвался с места. Черт, давно не слышал свою фамилию. Именно мою, данную когда-то при рождении. Ко мне направлялся мужчина средних лет с начавшей пробиваться сединой. Статная походка, руки врач держал в карманах длинного, расстегнутого халата. Где-то за задворках мелькнула мысль о том, что мужик кажется смутно знакомым, но не лицом — манерой. Вот этой вот привычкой щелкать автоматической ручкой в правом кармане, не вынимая из него руку.
— Ваша подруга в 402. Приходит в себя. Но проснеться еще не скоро.
— Плохие новости есть?
— Зависит от нее. Позвоночник мы собрали по кусочкам, хоть и крупным. Так что… пока нельзя сказать будет она ходить или нет. Но думаю, что справится. Честно сказать, я никогда…