Во всем мире, во всем долбанном мире проходили жизнь 6 миллиардов людей, каждая особенная и такая чужая, но не его — с каждой минутой, с каждым часом и днем мы переплетались все сильнее и сильнее, привязывались друг к другу с такой силой, что разлука на день была невыносима обоим. И я любила его. Я могла говорить это ему по 10 раз на дню и не боятся, что не услышу признания в ответ. И все было хорошо. Бар процветал, весну сменило жаркое лето, иногда заливаемое дождями. Лето — осень, которая пришла уже без беспокойного ветра и ощущения неправильности чего-то. Я уже не искала никого в толпе улиц и метро. Я уже не оборачивалась на ветер, не присматривалась к особо подозрительной нечести.
Но ведь все не может продолжаться хорошо вечно, верно?
Самый треш подошел к концу. Нам осталось мерно коротать дни, развлекаясь как это только возможно, работать в своем детище. Терпеть едкие комментарии особо пьяных и не понятливых гостей в сторону задниц и фигур работниц женского пола, в том числе и в мою. Где то через года два мы наведались в гетто.
Я шла по этим жутковатым улицам, смотрела на голодные взгляды и мне пробирала дрожь — я была среди них. Ходила по этим улицам, воровала тут, спала по этим проулкам по ночам в мусорных баках. А сейчас… сейчас возвращаюсь сюда добровольно, что бы сделать не плохое дело. У меня стабильный доход, на который совершенно спокойно можно жить, а когда-то о таких деньгах можно было только мечтать.
— Показывайте. — Пит пожал руку мужчине в костюме. Мы стояли у входа в подвальное помещение одного из многоэтажных домов. Тот кивнул и открыл дверь. Все в пыли, но это поправимо, пространства хватит с лихвой. Куча какого-то мусора, матрасы и наверняка куча мелких и противных насекомых.
— Здесь недавно полицейские обнаружили и разогнали притон, так что смотрите под ноги.
Ага, я уже наступила на пару шприцов. Благо подошва гриндеров им была не по зубам.
— А что на втором этаже? — задумчиво спросил Пит, обходя помещение по периметру.
— Жилая квартира.
— Изолируем от звука? — я вопросительно посмотрела на парня, тот кивнул.
— А… Простите, с какой целью вы смотрите?
— Хотим открыть бар. Когда можно заключить договор? Думаю, мы возьмем это.
— Я вынужден вас предупредить, — мужчина снял очки, — Вы здесь прогорите, да и тут не спокойно.
— Поверьте, мы знаем, — я усмехнулась, похлопав риелтора по плечу, — Когда-то сами ютились в подобных местах.
Нам хотелось дать им шанс. Тем, кому он действительно нужен. Кому-то это будет работа, кому-то просто знакомства и связи, которыми мы обросли за все время, как новогодняя елка украшениями. Потому что лучше других знали, что значит родится не в том месте и не выбирать своей жизни. Мы выбились с самого дня, а это редкость. Кто-то сейчас мерзнет по ночам, кто-то вытаскивает кошелек, в надежде что там окажется достаточно налички, что бы прожить еще день. И меня это убивало. Всем не поможешь, разумеется, но мне хотелось попытаться сделать это хотя бы для кого-то.