Несколько секунд неизвестный молчал, а потом воскликнул:
— Выходите!
Мы медленно зашли за угол и увидели трех бегунов. Один стоял, сжимая в руках карабин, и этого говнюка я мигом узнал. Тот самый, что «помог» нам после перестрелки с палачами. А двое остальных, одетые в наши броники и шлемы, валялись чуть дальше, на следующем повороте. Под телами растеклась большая багровая лужа, и выглядели они так, будто их кто-то прожевал и выплюнул.
— Это вы, что ли?! — глаза Бегуна-104 расширились. — Стоять! Стойте там!
— Не вопрос, — сказал я и пальнул из обреза, сразу из двух стволов.
В закрытом пространстве выстрел прозвучал оглушающе, и по коридору разнеслось протяжное эхо. Картечь хорошо легла, кучно. Там, где только что болтались яйца сто четвертого, теперь зияло кровавое месиво, наполненное свинцовыми шариками.
Бегун упал, даже не крича, а просто задыхаясь от безудержной боли. Выстрелить в ответ даже не подумал. Дог мгновенно оказался рядом, вырвал у него карабин и посмотрел на меня.
Я покачал головой, отбросил ставший бесполезным обрез и подошел к мычащему сто четвертому. Он прижимал ладони к уничтоженному паху и пучил глаза, как будто пытался заново отрастить член.
— Ну привет.
Он ничего не ответил и продолжал пыриться мимо меня. Рожа покраснела, как помидор.
— Привет, говорю.
— Твари!.. — выдавил бегун. — Я вам помог тогда, а вы!..
— Скажи спасибо, если кишки не выпустим. Дог может.
— Я могу! Голыми руками, сука, пузо вскрою!
Я сел на корточки и успокаивающе похлопал сто четвертого по плечу.
— Расслабься. Насчет кишков я пошутил. Что здесь случилось? Кто убил твоих друзей?
— Ту… ту… — задыхался сто четвертый.
— Ту-ту? Поезд, что ли?
— Ту… турель. Слышь… не убивай…
— Ладно, — сказал я и встал.
— П-правда? — сто четвертый поднял на меня блестящие от ужаса глаза.
— Правда. Убивать не буду. Скоро сам от потери крови подохнешь.
— Там, в рюкзаке!.. аптечка есть!..
— В моем рюкзаке? Моя аптечка?
Бегун открыл было рот, но понял, что я имею в виду, и уткнулся лбом в пол, громко стеная сквозь зубы.
— Заткнись, сука! — Дог ударил его прикладом в спину. — Страдай молча!
Я подошел к повороту, сразу за которым лежали измочаленные трупы. Калибр у турели крупный, таким не по людям, а по бронетехнике надо стрелять. Бегунов буквально на куски разорвало.
Я выглянул из-за угла, оценивая обстановку. Коридор протяженностью метров двадцать упирался в глухие железные двери, над которыми висела заметная на сей раз камера. Первая половина коридора была сплошь завалена останками бегунов — совсем иссохшими и чуть посвежее, издающими резкий запах гнилья. Среди мертвецов валяется немало добра — помимо нашего карабина, вижу как минимум еще два пистолета.