…Если бы в школе в этот день не отменили двух уроков и Алешке Шумову с Женькой не пришла в голову мысль совершить прогулку на лыжах, Шуре пришлось бы плохо! Взобравшись на обрыв, ребята тяжело дышали, они осматривали реку, выбирая место, где можно съехать. Внезапно Алешка вытянул шею и спросил:
— Ты ничего не видишь?
— Ничего, а что? — удивился Лисицын и закричал: — Стой! Куда? Там под снегом пни! Разобье-ешься!
Но Алексей уже мчался вниз, вздымая тучи снежной пыли. Фигурка с вытянутыми руками мелькнула в воздухе. Женька зажмурился. Через секунду Шумов, сбавляя скорость, ехал по льду. Он упал рядом с полыньей и протянул Шуре лыжную палку. Девушка пыталась ухватиться, но пальцы не слушались. Она уже несколько раз скрывалась под водой. На волосах блестели тонкие ледяные сосульки. Не теряя ни секунды, Алешка подполз к краю и, рискуя свалиться, схватил Шуру за шиворот. Вскоре Хатимова лежала на снегу, а он растирал ей руки, пытаясь привести в чувство.
Подъехал запыхавшийся Женя Лисицын, посмотрел на Шуру, чья одежда быстро покрывалась ледяной коркой, и со страхом закричал:
— Она воспалением легких заболеет! Нужно переодеться!
Не медля, он стал расстегивать меховую куртку — безрукавку, потом снял свитер и расшнуровал лыжные ботинки — пьексы. Оставшись в рубашке и лыжных брюках, Женька взялся было и за пояс, но Алешка укоризненно сказал:
— Брюки — то хоть оставь, чудак! Как по городу пойдешь?
Шура открыла глаза и приподнялась. Шумов помог ей встать и скомандовал:
— Бери эти тряпки и беги на берег! Там за деревом переоденься, мы тебя подождем!
— Но как же?.. — стуча зубами, растерянно пролепетала Шура.
— Живо, без разговоров! — прикрикнул Алешка. Взяв одежду, она заковыляла на коньках к берегу. Друзья стояли молча, пока она переодевалась. Потом Шумов снял телогрейку и отдал Жене, а сам остался в свитере. Лисицын приплясывал на снегу в шерстяных носках, пока не догадался залезть на пень.
— Скоро там? — крикнул он.
— Сейчас!.. Не могу шнурки развязать. Они мокрые, набухли! — виновато ответила Шура. Наконец вышла из — за дерева. В свитере, с закатанными рукавами, огромных, не по росту ботинках и заледеневших, твердых, как фанера, штанах, звеневших при каждом ее шаге, Шура выглядела достаточно нелепо.
— Ой, не могу! — захохотал Женька. — Не дай бог встретить такую фигуру в темном переулке!
— Бежим! — сказал Алешка, и они гуськом друг за другом вскарабкались на обрыв. Весь путь до города пробежали галопом, причем Шура ни на шаг не отставала от ребят. По улицам пронеслись вихрем. Прохожие изумленно расступались.