Отец рассказывал, как жесток мир наемников. Никогда не вдавался в подробности, но говорил со скорбным выражением лица и тоской по чему-то давно забытому. А сейчас, оказавшись в этом месте, я совершенно забыла где нахожусь на самом деле. Попыталась упрекнуть в выносе приговора за одну ошибку, а сама недавно резала всех стражников без разбору. Откуда я могла знать, может не все из них обожали эту поганую организацию? Может работали только ради жалования и желания прокормить семью? Откуда я могла знать, что они действительно в чем то провинились?!
Эгоистка. Дрянная эгоистка, забывшая обо всем и желающая стереть из памяти события двухмесячной давности! Все, только бы оставить в прошлом тот темный лес и свой бег по нему. Черт побери! У любой медали есть две стороны, и я ведь точно такая же! Мне тоже иногда больно до слез, до скрипа зубов по ночам, но я упорно смеюсь днем над чужими шутками! Я скучаю по родителям, мне страшно даже подумать о том, что с ними стало! Я хочу вернуться домой, упасть в родную, мягкую кровать и разреветься, обняв подушку. Но вместо этого сползаю по неровной стене и закрываю лицо грязными ладонями.
Руки по локоть в крови, путь убийцы, потому что иного не дано, постоянное бегство с одной единственной целью: жить. Вгрызаться в жизнь и цепляться за любую возможности. Откуда мне знать, что Шара много лет назад не ревела так же, рассуждая о подобных вещах? Может Харос бил кулаками стены, потому что пришлось отправить к предкам ребенка, ибо контракт свят? Или Хайло напивался вдрызг в таверне, желая забыть глаза жертвы? А Вальхела с Рамоном? Нет, они не похожи на бесчувственные машины, в конце концов.
Всхлипнув, я утерла слезы и подняла голову к сводам прохода. Нужно взять себя в руки, успокоится. Столько раз получалось, а в этот что, не выйдет? Оставив себе мысленную пометку извиниться перед рыжей наставницей за грубость, я поднялась, отряхнувшись и продолжила спускаться вниз. Хотелось надеяться, что Асар все таки в гильдии. Мне нужно было чье-то плечо и не дабы выплакаться, а просто убедиться в правильности своих догадок.
Дракон обнаружился в оружейной. Сидел на скамье и с самым задумчивым выражением лица, мерными движениями натачивал свой клинок. Скрежет уже перестал как либо резать слух, я почти к нему привыкла, слыша ежедневно. шара не только мучала меня пробежками, но и постепенно натаскивала на владение оружием. Не понимаю, как от некоторых приемов, которые я умудрялась с ней выписывать у меня кости не ломались или суставы не гнулись. Феникс объясняла все природной памятью, потому что у подобных рас сражения и бой заложено в генах, но я надеялась, что это все уроки Голендуса дают о себе знать.