Я недоуменно моргнула, и подавила в себе истерический смех. Боже, иногда желания сбываются самым причудливым образом. Криво, косо, через пень колоду и, конечно, в тот момент, когда уже совсем тебе не нужны.
– Я могу подумать?
– Да, конечно. Я вас, наверное, утомил? Не буду мешать, отдыхайте.
Маршал развернулся и решительно направился к выходу из палаты, когда я прозвала его.
– Мистер Тейлор… вы не могли бы дать мне свой телефон? Хочу сделать важный звонок.
Мне дико, просто до безумия хотелось услышать Тони. Поговорить с ним, удостовериться, что с ним и правда хорошо.
Маршал, конечно же, не отказал и передал мне тонкий смартфон. А я смотрела на гладкий темный экран, и понимала, что я не помню номера Хоупа. Да, такая вот ирония. За то недолгое время, что мы были вместе, мне ни разу не пришло в голову попросить его номер. Это просто было не нужно. Тони всегда был где-то поблизости, и я просто забыла, что иногда люди расстаются, не имея возможности поговорить один на один без помощи техники. На душе было горько и обидно, потому что мои чувства к нему, в кои-то веки, сформировались в нечто определенное, взрослое и зрелое. И так хотелось поделиться ими с Тони… Только сделать это оказалось невозможно. Грустно улыбнувшись, я вернула Тейлору его айфон и проговорила:
– Спасибо, но уже не надо. Я передумала.
К чести федерала, он ни единой эмоцией не позволил выдать свое отношение к моим странным просьбам. Лишь ещё раз пожелал скорейшего выздоровления и вышел.
Эта беседа до такой степени выжала меня морально, что я снова уплыла в тревожный сон без сновидений.
Следующий день у меня прошел в медицинских процедурах, а под вечер явились местные копы во главе с Тейлором и пытали меня еще часа полтора, выуживая показания.
Все, чего мне сейчас хотелось, чтобы это, наконец-то, закончилось, и меня оставили в покое. А ещё хотелось в теплые, надежные объятия Тони.
Вырывая меня из сладких воспоминаний, в коридоре раздался шум и знакомый громкий голос.
– А мне плевать на ваши инструкции! Там моя невеста, и я хочу ее видеть!
Двери распахнулись и в проеме появился тяжело дышащий, взъерошенный Энтони Хоуп. В криво сидящей шляпе, промышленной рубашке и штанах, но такой невыносимо родной, что хотелось плакать.
А потом я вспомнила, как сейчас выгляжу, и мне очень захотелось закрыть лицо руками, спрятаться от его пристального взгляда. Пальцы дернулись, но иглы капельниц держали крепко.
– Элли, – хрипло выдохнул Хоуп, шагнув вперёд. – Хорошая моя...
– Не смотри на меня, – выдохнула первое, что все же пришло на ум. – Не хочу, чтобы ты видел меня такой.