Декабрь прошел тихо и спокойно. Жизнь наладилась. Так ему казалось. Ровно до того момента, пока не наткнулся на список плюсов и минусов касательно собственной персоны. Это была незамысловатая таблица из двух столбцов, написанная Илкой в блокноте, где она делала записи по работе.
Прочитав, у него вначале задрожали руки. Потом закипела голова. Удар был нанесен не по самолюбию, а по уверенности в себе. Он-то думал, что между ними нет недомолвок или неприятия, а оказалось — нет.
Пункты под отрицательным знаком напрочь вышибали из колыбели покоя, в которой находился до этого… Из всего выходило, что то, что удобно ему — Лонку… не устраивает!
А Илона действительно написала его, список этот. И не развлечения ради. Ей было некомфортно от многих вещей. Напрягал каждодневный скрупулезный отчет о том, что делала и куда ходила. Бесила просьба не гулять по городу без него, а так же недовольство из-за ее общения с Лаурой. Раздражал запрет на спиртное — теперь ей полагался максимум один бокал красного сухого вина вечером (которое она терпеть не могла!). Секс как ежедневная повинность тоже не воодушевлял. После той злосчастной ночи ей почему-то было тяжелее расслабиться, чем раньше. Живя фактически в замкнутом пространстве, выход из квартиры начала воспринимать как праздник. Разве это нормально? Радоваться так обыденным вещам? Пристрастилась вдруг ходить в церковь неподалеку. Нет, последнее не значилось в списке, но почему-то вызывало в душе тоску.
Из плюсов — забота, защита, внимательность, уверенность в том, что желанна. Она все еще до конца не понимала, любит ли ее Вадим или ему просто уютно с ней? А потому это слово стояло со знаком вопроса. Главным пунктом было: он мой. Просто и лаконично. Но на чаше весов сие играло самую важную роль, как ни странно.
Еще Лону очень смущали странные перепады настроения Разумовского. Периодически стала появляться некая натянутость, что ли. Она догадывалась, что это связано с его желанием ребенка, но до конца уверенности не было. Он, после начала очередных месячных, вдруг озаботился вычислением периода овуляции. Попросил измерять температуру. Там. Признаваться в том, что пьет таблетки, не хотела, а потому пришлось мириться и с этим.
Одним словом, несмотря на вполне положительный окрас их отношений, чувство неудобства присутствовало, затягивая все незримой душной пеленой. Вот так и появился список.
Вадик вернулся в тот день в обед. Пока Илона разогревала и накладывала еду, не обратила внимания на то, где он и чем занят. Поставила тарелку на стол и начала доставать приборы из кухонного ящика. За спиной раздался грохот. Разумовский смел рукой все со стола и бросил на него блокнот. Потом взял Илу за предплечье и подвел туда. Молча нагнул, уперев ее ладони по бокам от тетради, дернул вниз штаны.