— Пройдемся по пунктам, Малая?
…
В процессе схватил за кисти рук, заставив упереться лицом в написанное.
…
После, ткнул пальцем в таблицу и прошипел:
— Ты забыла дописать, что течешь от меня всегда. Даже сейчас.
Он ушел, бахнув за собой дверью. Вернулся часа через три. Без слов подхватил Лону и усадил на руки, лицом к себе. Прижал крепко.
— Вадим… где мой паспорт?
В ответ молчание.
— Верни мне его, пожалуйста.
Никакой реакции, лишь щурился напряженно. Минут через двадцать сказал негромко:
— Поменяй свое отношение к тому, о чем прошу, иначе зайдешь в тупик. Я не смогу измениться. И не отпущу. Даже не надейся.
Ее торкнуло не то, что он говорил, а как. Мольба на надрыве. Рычание раненного зверя. Ультиматум палача. В тоне голоса было все это вместе приправленное такой горечью, от которой кровь останавливалась.
— Дай мне немножко свободы. Я задыхаюсь, Вадь.
— Столько хватит? — измученно улыбнулся, показав большим и указательным пальцами в воздухе некий отрезок в несколько сантиметров.
— Не. Мало. Вот столько. — И она раздвинула его пальцы немного, втайне радуясь, что конфликт не вышел за пределы невозврата.
— Хорошо. Мы обсудим. — Он потянулся к ее губам и поцеловал. Нежно, ласково. Посмотрел прямо: — А теперь мне нужен честный ответ. Пообещай, что скажешь правду.
Ила подняла в удивлении брови и нерешительно ответила.
— Ну… хорошо. Обещаю.
— Ты кончила или… я не правильно понял?
Почувствовав, как кровь ударила в лицо, уткнулась ему в шею. По ходу бабушка Поля послала ей пламенный родственный привет. Стыдно-то как! Признать личный атавизм такого плана пока не могла.
— Я пойду на курсы литовского. Они по вечерам, три раза в неделю. И тебе придется мириться.
Разумовский отклеил ее от себя, заглядывая в глаза с лукавой улыбкой.
— Пользуешься моментом?
— А как же. С тобой, видимо, иначе нельзя.
— Окей. Но с условием, что я буду забирать тебя оттуда. И ты познакомишь меня с преподавателем. — Он опять ее обнял и поцеловал в волосы. Подышал, обдавая теплом, и видимо, все же решился: — Я тебя… не сильно? Нигде не болит?
— Нет. — Ответила и тут же сжалась, стесняясь.
Помолчав немного, предложил:
— Как на счет французской кухни?
Илона все еще конфузилась и краснела. Где взять сил, чтобы это выдержать, спрашивается? И как он понял?! Ведь сдерживалась!
— Не знаю. — Ответила, лишь потому, что молчание затянулось.
— Идем. Закажем тебе улиток. Возьмем двойную порцию — целых двенадцать штук! Будешь весь вечер жевать. Все как ты любишь. — Начал подтрунивать, пытаясь ее расшевелить.
— А ты? Лягушечьи лапки? Порций пять сразу?