– Аруан мне не любовник. Да, не буду отрицать, у нас были далеко не братские отношения, но это все было до того, как нас с тобой соединила ваша богиня. После этого между нами ничего не было, и встречались мы с тех пор очень редко. Я виновата, не надо было идти на эту встречу, но я пытаюсь объяснить. Аруан и я выросли вместе, он для меня брат, друг, близкий человек.
– Брат, друг, – зло прервал ее Амьер, – разве с ними возможны такие отношения? Только не говори мне, что кроме поцелуев в щеку между вами ничего не было!
– Невозможны, – прошептала Ясна, опять опуская голову, ее смущало то, куда повернул разговор, – ты мне можешь не верить, но я не хотела этого.
– Он заставлял тебя? Насиловал?
– Нет, не насиловал, – ответила так же тихо Ясна, – ты знаешь, что я до сих пор девственница.
– Сам лично я еще в этом не убедился. А насиловать можно и не нарушая девственность.
– Что? – удивилась Ясна, поднимая голову, – О чем ты говоришь? Как это возможно?
– Не знаешь? – ухмыльнулся Амьер. – Или делаешь вид, что не знаешь? Ладно, мне не хочется, если честно, знать что и как было у тебя с этим мальчишкой. С ним я уже разобрался. Не хочешь спросить как? Ты так беспокоишься о своем, как ты утверждаешь, друге, что решила даже встретиться с ним наедине, втайне от меня.
– Что ты сделал с Аруаном и что ты приготовил для меня? Что ты сделаешь со мной? Отправишь обратно в подвалы замка, в мою камеру?
– На эту ночь ты останешься здесь, потом я скажу что тебя ждет.
Амьер поднялся и направился к выходу, по пути поставив бокал на стол. Уже открыв дверь, он сказал:
– Возможно, я вернусь. Ночью.
Он ушел.
Ясна, оставшись одна, обдумывала последние слова Амьера. Ночью придет? Явно, что не затем, чтобы продолжить разговор. Что ж, это когда-нибудь все равно случится. То, что он уже не так злится, внушало надежду, что все будет не так ужасно. Ну-ну, надейся, ты же не знаешь, что, возможно, то, что было в ее спальне для него норма. А ее сны просто сны. А что будет с ней потом, после всего? Обратно в каземат возвращаться она не хотела ни за что на свете.
Удивительно, что Амьер выслушал ее, и не видно было, чтобы он особо злился, слушая ее. Что случилось? Остыл, как он сказал? И ее мучил еще один вопрос. Кто же все-таки этот змей крылатый? Амьер? Но он так рьяно ее уверял, что это ей почудилось. В то, что волероны могут превращаться в летающих змеев, она не поверила няне, но теперь сама убедилась, что такие змеи существуют. Так все-таки этот змей – волерон? Если это так, то это Амьер? Но тогда получается, что и Аруан может превращаться в такое чудовище? Почему же он не превратился и не улетел, когда Ингедай строил «зеркала» и у него ничего не получалось?