К полудню Леон натянул обличье слуги, прихватил амулеты, оружие, мел и веревку и отправился в ремесленный квартал, изучать развалины часовни. Отыскав место по описанию, составленному миссис Олмидж, инспектор заметил то, на что не обратила внимание юная девушка: за высоким фундаментом часовни высился холм! Он зарос кустарником, в нем виднелись промоины от воды, но это несомненно был могильный холм!
Пройдясь немного и оценив размеры, виконт прикинул расположение часовни, стороны света и все понял. Кто-то нашел вход в могильник, спрятанный в подвале часовни! Древние служители Храма прятали много тайн. Если здесь похоронен какой-нибудь родовитый военачальник, то под слоем земли и камня, наверняка, скрывается немало артефактов и просто золотых вещиц. Но могильники такого уровня защищали магией. Злой, завязанной на родовую кровь или даже проклятие.
Мужчина потоптался перед развалинами, перебрал амулеты в кармане и нырнул в узкую, пахнущую тленом щель между каменными блоками. Сначала идти было просто: под ногами хрустела щебенка, вдавленная в утоптанную влажную землю.
Затем отмостка кончилась, земля начала хлюпать под ногами, и вскоре Леон очутился в небольшой комнате, напоминающей монашескую келью. Здесь была каменная лежанка, каменный блок вместо стола и еще одна щель, ведущая в темноту. Пожалев, что не прихватил светильник или факел, виконт активировал малый артефакт и двинулся дальше.
Протискиваться между камнями, придавленными сверху рухнувшим каменным полом, было то еще удовольствие. Однако петляющий ход вскоре вывел его в зал побольше, и вот тут инспектор уже увидел руны, которыми храмовники помечали опасные или тайные места, а чаще и то, и другое. Здесь была дверь. Открытая, а за ней тянулся коридор, выложенный потемневшим от времени известняком. Фундамент часовни был гранитным, и разница кладки сразу бросалась в глаза.
За порог Леон шагнул медленно, осторожно. Амулет закрепил на потрепанной шляпе, а в руки взял оружие. Шаги звучали приглушенно, казалось, он не спускается по чуть наклонному полу к погребальной камере, а уходит из мира, оставляя за спиной все. Губы сами собой зашептали молитву, и дышать стало легче.
Через десяток шагов коридор повернул и сразу за поворотом разделился. Леон остановился, присел на корточки и присмотрелся к потемневшему от времени камню. Налево явно проглядывали следы крошек щебня, желтая уличная грязь, а направо вел лишь один след из двух пар отпечатков. Одна пара следов была большой и неровной, словно от грубых грязных сапог мастерового, зато вторая пара поражала изяществом и четкими царапинами подкованного каблучка.