Парень понял это очень хорошо и обиделся, поскольку слова эти были высказаны понапрасну.
Когда Имре было девятнадцать лет, отец женил его на венгерке, привезенной матерью из Сегеда. Парадокс, но как еще можно объяснить, что человек, которого обучили противиться тому, что для него чуждо, соглашается вступить в брак с женщиной, которую не знает и не любит? Тем, что право Имре на бунт включало все, кроме семейной традиции, в силу которой Кишши давали детям венгерские имена и женили на венгерках. Это было исключение, никак не нарушающее принципа отказа. Кишшам нельзя было выехать в Венгрию, пока они не найдут пурпурное серебро – так приказал первый из польских Кишшей, пращур игры, приятель Батория, ротмистр Шандор, притаившийся где-то в аду или в небе Зевс их дома, готовый за разрыв цепи миссий покарать собственный род полным уничтожением.
Дядя Арпад слово сдержал – вернулся. Имре было тогда двадцать лет. Случилось это одной осенней ночью, когда в замерзших лужах искрились лунные полосы, и ветер гулял между деревьев. Стук копыт вырвал молодого Кишша из наполненной кошмарами дремоты. За окном стоял конь: белый, нереальный, словно бы висящий в тумане. Рядом не было никого. Имре зажег свечу и выше в сени на цыпочках, чтобы не будить жену. Из гостиной через не закрытую дверь до него донесся голос родителя и хриплый шепот какого-то мужчины. Имре увидел старика с лицом, походящим выкрошенные обличья на фресках, с которыми он общался в монастыре: кожа на щеках и на руках полопалась в миллион тонюсеньких, словно волос, морщин, сплетенных в мастерскую сть. Прибывший был таким старым, что казалось, будто бы он существует со времен Потопа.
- Невозможно, - сказал Ференц Кишш, глядя на брата, - не мог ты настолько постареть!
- Ты не поймешь этого, - ответил на это Арпад, - там нужно быть. Там время живет иначе. Имеются три пути. На одном время отступает, на другом – мчится галопом, на среднем – стоит на месте. Этот последний и является нужным, на нем можешь провести много лет и не постареешь хотя бы на год. Теперь я знаю это… только слишком поздно. Наш отец ошибся, либо же его обманули, я же, пользуясь его указаниями, которые обнаружил в тайнике в Нешвеже, выбрал неверную дорогу. Но это ничего, благодаря этому, твой сын пойдет по хорошему путии, возможно, станет тем, который достигнет цели…
Он снял с пальца перстень тонкой работы и подал брату.
- Держи, это величайшая добыча отца; железный, позолоченный… Этот камень – топаз, по цвету которого можно распознать сребреники Иуды. Теперь я хочу переспаь, а утром дам тебе карту и шифр, который добыл сам, объясню, в чем дело, и выезжаю.