В себя его привели струи проливного дождя, хлещущие по крестам и земле. С темного неба выливался непрерывный потоп. На ветке, в нескольких метрах от Имре, сидела угнетенная птица никакой породы. Головку она сунула между крыльев, глаза прикрыла и ожидала, когда прекратится дождь. Дальше ждали вместе, в одинаковой степени онемевшие.
Только лишь когда из-за туч выглянуло Солнце, и Кишш попытался подняться, он заметил, что правая ладонь пленена между цоколем и надгробной плитой, которая размозжила мизинец. Имре отсек его ножом у основания, совершенно не чувствуя боли; руку он забинтовал рукавом рубахи. Затем собрал лошадей и покинул кладбище, чтобы найти дорогу.
Воспользовавшись помощью цыган, которым отдал двух лошадей, он перебрался в Словакию. Когда ему сообщили, что граница у них за спиной, Имре неожиданно испытал печаль и обернулся. Далеко, за стеной гор, блеснул какой-то огонек – возможно, это невидимое Солнце выскользнуло из-за туч и извлекло огонек из скал. Через миг огонек погас, словно бы кто-то захлопнул дверь.
Старший сын вожака табора желал оставить венгра у себя. Он обещал хороший заработок от контрабанды, только Имре отказался. Услышав это, старая цыганка, что варила еду на костре, заскрежетала:
- Да не боись так, еще встретитесь в мирах, но пройдут годы и годы. А как встретитесь, ничто уже не разделит вас, кроме смерти. Говорю ж вам, еще вспомните.
Вначале он остановился в деревне Даренк, на земле Эштерхази, где осели польские изгнанники, которые много лет назад оказывали помощь восставшим "куруцам" под командованием Ракоци. Там от курьера контрабандистов он узнал, что в Польше назначили цену за его живую или мертвую голову, и что по приказу министра Брюля ищут его настолько рьяно, что живя столь близко от границы, он подвергается серьезной опасности. Тогда он перебрался в Ишасег, имение графа Гросалковица, где тоже проживали поляки, изгнанные сторонники короля Станислава Лещинского времен гражданской войны 1733-1735 годов. Ишасег он покинул, когда Гросалкович начл приглашать на охоту польских и саксонских магнатов из Варшавы.
Судьба забросила его на берега Сены, но и там он не намеревался улыбаться. Имре продал последнего коня, а потом и самого себя, чтобы поднимать тяжести в мастерской по отливке колоколов, в конце концов, завербовался в армию. Он будил уважение своей ужасной силой, и потому, не прошло и полгода, его повысили в чинах до сержанта. Как-то раз однополчане завели его в кафе, в котором некий здоровяк мерялся силой с желающими прижать его руку к столу, зарабатывая на этом приличные деньги. Армейские положили на столе кошелек с собранными луидорами, поставив их против такой же суммы.