!
[94]Через два часа специальный посольский курьер помчался, сломя голову, в сторону Петербурга, а 14 октября 1766 года посол Пруссии в России, граф Сольма, доносил королю Фридриху: "Дела в Польше в настоящее время проходят кризис, добавляя российским министрам серьезных хлопот (...). На сцене выступает польский король и говорит за всех. Он утверждает, будто бы иноверцам нельзя сейчас признать ничего другого, как только терпимость, и отказывает им всякое участие в законодательстве, исключая их от всяческих гражданских постов".
Старик Лафонтен был прав, когда писал в III книге "Новых сказок" о золоте: "Чего же только не может этот благословенный металл, повелитель мира...". И даже не нужно целых двадцати тысяч дукатов – тюремный писарь Грабковский не собрал и десятой части этой суммы. А ведь если бы не его скромные сбережения, доктор Рейман не отправился бы к ложу умирающего маршалка Белиньского, чтобы выявить, что причиной смерти была "aqua tofana"; если бы Рейман этого не открыл – капитан Имре Кишш не воспылал бы ненавистью к князю Репнину и не разыскивал бы с помощью Грабковского преступника; если бы Кишш не разыскивал его – они оба с Грабковским не подумали бы, что стоило бы допросить мажордома дворца Белиньских, старого Людвика Мироша; если бы об этом не подумали – не нашли бы его тела с ножом в груди, буквально через несколько минут после смерти; если бы они опоздали – тело Мироша лежало бы в ином месте, и с него смыли бы кровь. А так Грабковский сразу же заметил, что указательный палец мажордома измазан красным, и только на самом кончике видна белая пыль от штукатурки. На побеленной стеке, над самым полом, они обнаружили едва заметное слово, которое Мирош написал собственной кровью, прежде чем испустить дух. Слово это было фамилией, и фамилия эта звучала: Краммер.
Когда они, словно призраки, появились в его доме, главный расследователь увидел в их глазах смерть и выпрыгнул из окна в сад. Пробежал он шагов десять. Свистящий язык бича достал вначале щиколотки его ног, подсекая разогнавшееся тело и бросая его на землю. Второй удар свинцового грузика на конце бича рассек губы, выбивая зуб и калеча язык в раскрытом в вопле рту. Станько вместе с Палубцем-Гонсеницей затащили Краммера в комнату, а Грабковский показал расследователю бутылочку с жидкостью, говоря:
- Это тоже "aqua tofan", только с прибавлением, от нее умирают сразу и без боли. Я угощу тебя ею, если скажешь, кто приказал тебе убить маршалка. Если не скажешь, тогда Станько выровняет с тобой счеты за те ласки, которыми ты одарил его в пдвале и забьет тебя дубиной, словно собаку! Так что выбирай.