Вся дрожа, женщина поднялась с табурета, но то была дрожь, дарящая извращенное удовольствие – оба были слеплены из подобной глины.
- Чего вы хотите? – спросила Люльер снова, теперь более возбужденная, чем испуганная.
- Получишь подробные инструкции. В общем же случае, мы желаем чего-то полностью противоположного, чем твоя Вена.
Игельстрём двумя руками схватил ее сорочку и одним рывком разорвал ее.
- Австрийцы ведь желают вот чего, точно так же, как пруссаки. И те, и другие желают разорвать Польшу на куски, чтобы пожрать какой-нибудь из них.
Полковник поднял обнаженную женщину, подошел к кровати и бросил на постель. После того без какой-либо спешки разделся и, ложась рядом с Люльер, закончил:
- А мы желаем вот чего... Мы не желаем рвать ее на куски, пускай останется целой, под управлением насекомых, которых мы нанижем на серебряный шнурок! Варшава уже наша, только на что нам одна голова (тут он поцеловал хозяйку), это всего лишь мелкое удовольствие, с которого следует начать. В ходе разделов Вена с Берлином отдали бы нам еще Литву с Украиной (тут он положил руку на грудях женщины), но одни груди удовлетворят только евнуха. Мы возьмем ее всю (тут Игельстрём притянул Люльер к себе), без женитьбы, чтобы не дразнить соперников, и будем делать здесь то (при этих словах он развел ей ноги), что нам будет нравиться!
Таким вот образом полковник Игельстрём исполнил приказ своих вышестоящих начальников, которые приказали установить любовные отношения с панной Люльер. Его любовный "блицкриг" оказался чрезвычайно эффективным и представлял бы полнейший успех, если бы не обстоятельство, что "Дом под Куклой" через стену соседствовал с домом лорда Стоуна, слуги которого (люди Рыбака) были мастерами по проворачиванию дырок даже в самой твердой стенке. Рыбак прекрасно знал, что делает, когда несколькими месяцами ранее вынудил Вильчиньского поставить Станислава Августа перед альтернативой: либо этот дом, либо никакого другого, я уезжаю, а ты ищи себе другого советника по деревьям и садам!
Во время отсутствия "Алекса" в его доме имел место неожиданный визит, которая заставила король нищих богатую пищу для размышлений. Предложение вышло от еврейского купца Гершля. Возможно, это может показаться странным кому-нибудь, знающему, что в XVIII веке евреям нельзя было в столице ни проживать, ни заниматься торговлей. Только от этого правила имелось исключение. "Исключением было время сеймов. За две недели до открытия каждого сейма управляющий хозяйством маршалка звуками трубы объявлял о свободном проведении торговли и ремесла почитателям Ветхого Завета; а через две недели после закрытия сейма – конец этим свободам" (Виктор Гомулицкий).