брюки, шелковые чулки и завязанный на шее платок. Три отблеска золота – внизу: пряжки башмаков; наверху – булавка с миниатюрными часами в жабо, дополняли целое. Тонкие алебастровые пальцы игрались трехгранной шпагой, ножны которой из белого, уплотненного пергамента прекрасно гармонировали с багрянцем коралловой рукояти. Черная плоская шляпа лежала на столе.
Оба повернулись в сторону Туркула, когда тот пробормотал слова приветствия. Рыбак не ответил ни звуком; элегантный молодой человек склонил голову с вежливой улыбкой. Именно тогда Туркул увидел его en face. Лицо мужчины было подобно лицам греческих бюстов, что украшали коридоры Замка: величественное, холодное, безразличное. Некая тайна, поселившаяся внутри много лет назад, печалила глубину его глаз даже тогда, когда они искрились весельем.
Рыбак указал Туркулу табурет и вернулся к беседе с юношей. Разговаривали они по-английски, что еще сильнее изумило пажа. Он не знал этого языка, так что чувствовал себя не в своей тарелке. Через минуту нищий вынул из-за пазухи какой-то документ и подал его англичанину. Тот развернул бумагу и погрузился в чтение. Только после этого старик заинтересовался королевским пажом:
- С чем пришел?
Туркул поглядел на читающего.
- Он не поймет, знает только свой язык и французский, немецкий уже калечит, - пояснил Рыбак. – Так что можешь говорить. Что-то случилось?
- Случилось. Я подслушал беседу Репнина с Браницким. Ты говоришь, будто бы Томатис – это человек Репнина, а Репнин на него плевал. Браницкий тоже. Зачем ты меня обманул?
- Не обманывал. Скажи поначалу, о чем они говорили.
- Браницкий проигрался Томатису всухую…
- Это мне уже известно.
- ..а Репнин выкупил у Томатиса вексель…
- Это я тоже знаю.
- …и отдал его генералу.
- Что?!... Как это, отдал? Взамен за что?
- А ни за что. Чтобы привлечь на свою сторону, потому что раньше грызлись. Расплатился он деньгами императрицы, которая генерала любит. В дороге подарок для Браницкого из Петербурга, что-то серебряное. Ага, и петербургский банк должен предоставить ему кредит, а в будущем он станет великим коронным гетманом.
Рыбак даже приподнялся с места и тихонечко присвистнул. Потом неспешно сел на свой табурет с такой миной, словно бы, ни с того, ни с сего получил чеканом по голове.
- Так вот оно как! – прошептал он. – Господи, купили дружка Телка, а ты мне тут торочишь, будто бы ни за что!... Он ничего не просил?
- Кто, Браницкий?
- Нет, посол!
- Ну… он просил Браницкого… чтобы ослаблять влияние Чарторыйских на короля, поскольку те стремятся к погибели Польши. Очень так разумно излагал.