В отличие от пихт и сосен – не будили предубеждений вязы и буки, поскольку были они деревьями, добродетельными для домов, подобно тому, как ясени – для дорог. В Мирове вязовая аллея вела к господскому дому; ясени росли на поворотах дороги, ведущей к деревне. Их необходимо высаживать на первом повороте от дома, где духи пугают лошадей и переворачивают повозки, а еще в местах, с которыми связаны воспоминания о преступлениях, потому что, если нет там ясеней, упыри охотно там играют, пояснял Камык внуку.
Вместе они ходили глядеть на деревья, ухаживать за ними, и вместе, в тени старого дуба, глядя на его черные на фоне неба ветви, слушали глухой шум листвы, и у них появлялось чувство, являющееся далеким отзвуком переживаний, описанных поэтами две тысячи лет назад. Возникала у них тогда иллюзия присутствия тех неясных и грозных сил, которые человек всегда пытался встроить порядок мира, придавая им имена богов.
Дед довел Александра до двадцатого года жизни, посвящая во все, что считал необходимым. А потом умер. Сделал он это так же, как и жил: легко и с изяществом. Поле обеда приказал подать себе щербету, а поднеся ложечку ко рту, склонился.
- Дедушка, тебе нехорошо?
- Ничего, ничего страшного, я умираю, - шепнул Камык.
Он и вправду умирал. Когда его перенесли в кровать, он потребовал ксендза, когда же получил отпущение грехов, приказал выйти из комнаты всем, за исключением Александра. Дал ему дукат и попросил привести обнаженную девушку. Молодой Вильчиньский позвал крестьянку, которая перебирала зерно в амбаре. Девица была приятной наружности и свежая, и за дукат согласилась показать себя всю старому хозяину. Она стояла перед кроватью, дрожа от стыда, ежесекундно у нее возникало желание закрыть руками грудь и волосы на лоне, но вовремя вспоминала, что как раз этого делать и нельзя. Камык отвел складки бороды, чтобы та не заслоняла ему вида, и вглядывался глазами, которые уже гасли, но теперь наполнились радостью. Потом он с трудом вытянул руку. Александр подтолкнул девицу вперед, и старик прикрыл веки. С этого мгновения его взором были пальцы, похожие на сломанные веточки дуба. Они медленно перемещались по гладкому телу, наполняя члены единственной памятью, которую он желал забрать с собой в иные миры.
Когда рука деда упала на постель, Александр вывел девушку. В прихожей, где та начала надевать сорочку и юбку, он не выдержал и овладел крестьянкой прямо на досках пола, в дикой спешке. Кончая, он услышал скрип двери и видел младшего брата. Александр рявкнул на него, но тот словно закаменел, не двигался и только пялил глаза. Александр вскочил на ноги, подтянул штаны и вбежал в комнату деда, оставляя селянку на полу.