Но каким бы интересным всё это не казалось, дракон быстро уставал от человеческого окружения. Динамичного, красочного, пропитанного потом и горечью. Он понимал людей, но вместе с тем они оставались для него загадкой. Постыдная трусость сочеталась в них с безрассудной отвагой. Ради забавы Эрид не раз представал перед взором обалдевших от такой встречи крестьян — вблизи, во всей своей драконьей красе. Обычно они принимались носиться, словно перепуганные куры, но случалось и так, что пытались дать отпор, вооружившись вилами, топорами и чёрти чем ещё. Даже ружья доставали из каких-то закромов. Непостижимо уму было то, что паника и воинственность проявлялась у них одновременно. Как бы не смеялся Эрид, покинув место преступления, в глубине души он не мог не отдавать должное этим странным людям, будущее которых так же серо, как и настоящее. Скорее всего, самым ярким событием их жизни было его появление.
Разинутые рты свидетельствовали об этом. Так близко! Сверкающая чешуя, молнии, пляшущие на когтях и бесинка в золотых глазах. Об этом ещё услышат их внуки.
Оборотень решил, что никогда не сойдётся с человеком. И не в счёт предложенные в жертву девушки. Но он ждал чего-либо нового, необычного. Статичность не устраивала дракона, и он хотел перемен. Хотя бы каких-то. Но где искать их, не во дворце ведь, в самом деле? Эрид думал над этим и в одиночестве мотался по всему королевству. Он был уверен, что сами по себе перемены не ворвутся в его жизнь. Надеяться на такое — удел людей.
Он ошибся.
Довелось однажды заплутать. Драконье упрямство порой бывает ужасным, так что выбрать из своих личин ту, которая способна поднять его над лесом и определить верное направление, Эрид не соизволил. Ему хотелось идти пешком, пока извилистые тропы не выведут наконец хоть куда-то. Поиски конечного пункта продолжались, по меньшей мере, несколько часов. Наконец чаща стала редеть и сменилась небольшой, но просторной поляной. На ней то тут, то там валялись рабочие инструменты, а посерёдке стояла ветхая, сколоченная на скорую руку, хибара. На крыльце сидел старик и что-то вырезал из обрубка древесины. По левую руку лежала горстка тыквенных семечек.
Эрид устал от блужданий среди норовивших ударить по лицу веток. А также от своего собственного упрямства, которое заставило идти пешком, а не лететь. Недолго думая, он мигом сменил облик, отметив, как уходит лёгкая боль в плечах, и двинулся на старика.
Вопреки всяким ожиданиям, дед даже бровью не повёл. Он эту самую бровь приподнял, и больше никак не проявил ни удивления, ни страха. Эрид, неслыханное дело, сконфузился, не зная, как поступать в таких ситуациях. Чтобы быть уверенным, что он сделал всё, что мог, дракон раскрыл пасть и издал страшный рёв, от которого качнулись ближайшие дубы. Старичок сплюнул шелуху на землю и продолжил заниматься работой, орудуя ножом как художник кистью.