То тут, то там, хамелеонами прятались трубы. Массивный облик здания разбавляли галереи, балконы и террасы. Металлические рамы витражей покрывала благородная патина. Лучшие архитекторы и инженеры следили за тем, чтобы всё это находилось в гармонии, а не превращалось в безвкусную мешанину. Их стараниями замок образовал собой уникальный ансамбль, можно сказать, город в городе, к которому вёл огромный мост на стрельчатых опорах. Всё это было воздушным, несмотря на тысячи тонн камня и металла. Постепенно замок стали именовать замком-дворцом, или же просто дворцом. В настоящее время никто из придворных не заморачивался с выбором точного термина: все попросту чередовали эти, не забывая и об официальном имени — Шамбри.
В отделке встречался сланец и травертин, алебастр и песчаник, однако на протяжении столетий именно союз мрамора и гранита был на пике популярности — самый прочный, самый дорогой и верный традициям.
Вдалеке вился дым тысячи труб. Городские промышленники с радостью бы расширили свои владения, но королева строго настрого запретила строить фабрики в центре города. Беднягам приходилось ютиться на периферии, где места уже не хватало, а конкуренция пожирала слабейших. От скопления заводов и мастерских у горожан развивались болезни, в моду входили кожаные намордники, фильтрующие воздух. Агата видела такой однажды, на фотографии. Люди боготворили золотую столицу, однако бедные кварталы потихоньку задыхались. Это была плата за отсутствие голода, безработицы и войн. Королева по-прежнему не разрешала строить вблизи замка, впрочем, это был далеко не самый жестокий её приказ.
Агата свернула налево, преодолела лестничный марш, придирчиво дёрнула юбку: на лестнице особенно бросался в глаза детский, как ей всё-таки казалось, покрой. Полюбовалась солнечным зайчиком на щеке прошмыгнувшей мимо служанки. Нижняя губа у девушки была разбита. Девочка знала, что если спросит — ей соврут, расскажут байку о скользкой ступеньке или разлитом на полу масле. Она была достаточно взрослой, чтобы это понимать. Со слугами никто особо не церемонился, том числе и сами слуги. Агата не знала, что в других местах бывает куда хуже, чем в замке, но всё равно преувеличенно грустно вздохнула и продолжила путь. Через минуты девушка была уже забыта, а лабиринты замка вели всё дальше и дальше.
Ковры, гобелены и безделушки позволялись только камерным и жилым помещениям, интимность которых оправдывала уют. В остальном же, единственным и безупречным украшением замка был свет. В Йэре он всегда оставался неизменно золотым — даже рассветные часы пропитались духом заката. Говорили, в других городах королевства не менее красиво, но всё же по-другому. Принцесса верила, и мечтала когда-нибудь убедиться в этом сама.