Девица оборачивается, видимо, услышав шаги за спиной, и начинает отчаянно вопить:
— Рустам! Она облила меня! БОЖЕ МОЙ! Она психованная! Сумасшедшая! Набросилась на меня!
— Господи, нет, — восклицаю я, — о чем ты говоришь?! — после поднимаю очень честные глаза на Садаева, который рассматривает убитый костюм девицы. Похоже, ему немного плевать. Не вижу у него желания броситься на ее защиту и наорать на меня, — я попросила твою помощницу забрать кофе, и сказала, что при беременности его нельзя пить. А она почему-то выронила стакан из рук.
Глаза девицы едва не вылезают из орбит. Она замолкает и смотрит на меня.
— Беременность? — выдавливает писком она. Я пожимаю плечами. Съела? Стерва мерзкая. Вот тебе новость. Я не просто жена, а беременная жена. Это покруче будет.
— Я же сказала, что у меня месяца полтора, — легко лгу я, — Сейчас опасно пить такие вещи.
— Переоденься и отправляйся работать, — спокойно бросает Рустам, и девица, всхлипнув, убегает. Пусть пока переваривает новость о сопернице, которую ей явно не устранить.
А Рустам переводит на меня взгляд, и фальшивая маска недоумения на моем лице… в общем, похоже, ее перекашивает от напряжения. Не уверена, что выгляжу так же честно, как и секунду назад.
— Смени шмотки тоже, — приказывает он мне, — меня не будет несколько дней. За тобой будет присматривать Хирург. Чтобы не вляпалась в какое-нибудь дерьмо.
Он кидает мне телефон, который я едва успеваю поймать. Мой телефон. Я сжимаю его в руках, и поднимаю на Рустама горящий взгляд.
— Куда-то уезжаешь?
— Не твое дело.
— Я твоя жена, — с нажимом произношу я. Внутри тонко хихикает голосок разума. Да, Диана, у тебя-то хватит сил надавить на этого человека, — если ты будешь спать с этой мымрой…
— И это не твое дело, — обрывает легко он меня, а я с шумом вдыхаю.
— Тогда я… Что, если я предложу твоему Хирургу погреть мне постель ночью? Если это не мое дело, то и моя личная жизнь тоже не твое…
Я замолкаю, глядя, как медленно Садаев приближается ко мне. Внутри тонко кричит голосок тревоги.
«Но он же сам первый начал» — пытаюсь оправдать себя я, отступая. До тех пор, пока Рустам не хватает меня за шею, легонько сжимая и останавливая.
— Я пошутила… — вырывается в панике у меня, пока я смотрю в глаза этого зверюги, который возвышается надо мной.
— Я зато не буду шутить, — произносит он так, что у меня мурашки по рукам бегут, — за измену умрешь. Собственными руками придушу. Предупреждаю один раз.
— Тогда не смей спать с этими бабами! — выкрикиваю я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Обидно. До ужаса. Как так — почему его личная жизнь меня не должна тревожить, но я не имею права быть с другими мужчинами? Плевать, что мне не нужно уже никаких мужчин. У меня сейчас другие заботы. Но сам факт! Еще один унизительный, гадкий факт!