Слышу грохот и подпрыгиваю — кулак отца впечатывается в стол с такой силой, что бокалы падают.
— Думает, что самый хитрый, да? — ржет неприятно отец, — су-ука. Хорошо. Будет обмен на его условиях. Верну я ему то, что заслужил. Ублюдок. Вали в машину, — приказывает он мне. Ты слышала? Идиотка!
Щеку внезапно обжигает удар и я вскрикиваю, опоминаясь и отшатываясь. Все это время я стояла и не могла даже пошевелиться. Пощечина отрезвила.
— Что ты творишь? — шепчу я, — я-то в чем виновата? Ты сам убил его брата. Теперь расхлебываешь… последствия своих проступков.
Злые слова вырываются сами по себе изо рта. Я вижу перед собой только бешеные глаза отца, которые словно пеленой заволакивает из-за моих слов. Он поднимает руку, размахивается. Я не успеваю даже увернуться — удар такой силы, что валит меня с ног и я падаю на холодный пол. На красивом граните расплываются первые капли крови.
— Поднимайся, — снова слышу ледяное, — до тебя, как до матери, только через пиздюли доходит, похоже. Я тебе говорил к нему не приближаться, дрянь?
Я едва собираю ноги, выпрямляясь, хотя живот почему-то пронзает болью от этого движения. Вытираю руками липкую кровь с лица, которая все льет и льет из носа.
— Ненавижу тебя, — вырывается у меня тихо. Тошнит. Холодно. И в груди дыра, — ненавижу за все это. Чем я заслужила такое? С Миром бы ты так. не поступил. Никогда.
— Потому что он мой сын, — горящий взгляд отца впивается в меня, словно гвозди забивая.
— А я твоя дочь, — произношу я и вижу кривую ухмылку. Словно он испытывает отвращение.
— Нет. Мать тебя нагуляла. Живи теперь с этим. Уведи ее к хренам собачьим, — кивает он охране, а я закрываю лицо ладонями, чувствуя, как пылает кожа и все заволакивает темнота. Полное сумасшествие.
Опоминаюсь в следующий раз я только в машине. Словно кто-то кусок моей жизни вырезал. Не помню, как меня привели. Стекло холодит горячий лоб, а за окном льется дождь. Капли вспыхивают в свете фонарей и расплываются перед глазами.
Охнув, я хватаюсь за живот и сгибаюсь от боли, которая прокатывается внутри.
Запястье задевает пистолет.
«Черт. А есть смысл ехать к отцу и ждать там спасения?» — лениво проносится в голове. Похоже, уже нет. В моей жизни кончился вообще смысл. Рустам ушел. У него была возможность меня забрать, но он не стал этого делать, предпочитая оставить меня снова с этим уродом.
Отец… У меня вырывается горький смешок. Он мне не отец. Почему я отбрасывала эту мысль долгое время? Ведь было очевидно. К родным детям ни одна тварь так относиться не будет. Мирослава он любил. Меня, похоже, ненавидел. Странно, что не сдал в детдом. Лучше бы уж так.