— Переодевайся. Поедешь к бабушке.
— Нет, нет, нет, нет…
— Переодевайся, я сказала! Хватит! Надо было слушаться меня!
Сердце болит так, словно в него вогнали огромный, ржавый гвоздь. У меня. Не у той маленькой девочки, которая просто думала, словно ее мир рушится. Ее боль я почувствовать снова не смогу. Ведь тогда я любила родителей. Ближе, чем они, у меня ни у кого не было. Сейчас уже эта любовь отболела и умерла, только остались отголоски обиды, но и они ранят меня до слез…
Раньше мне снились кошмары, в которых я видела недовольное лицо матери и отца, который старается изо всех сил меня игнорировать. В конце я всегда просыпалась с неясной тоской.
Сейчас же мне кажется, что я срываюсь и падаю в какую-то бесконечную темноту из боли и одиночества, испытывая давно забытое чувство полнейшего отчаяния. Причина проста: раньше меня держал простой вопрос «почему?». Мне казалось, что если я найду ответ, то смогу исправить все. Кошмары закончатся. Я обрету семью. Лица озарятся улыбками.
Я ошиблась. Я нашла ответ. И он меня уничтожил.
*** Рустам.
Слышу тихий вздох, который отпечатывается на груди теплом. Тонкие руки обвивают, скользят по телу, а чувство такое, будто кожу сдирают. Под анестезией. Не больно, но до самой души, сука. Прямо по нервам проводят.
Девчонка. Просто девка. Случайно залетела в тот клуб, случайно попалась под руку. Случайно оказалась дочкой Абрамова. Случайно забеременела. Хрен бы когда еще поверил в такую случайность. Любую другую бабу уже допросил бы, вытряхнул бы все наружу. Но не ее. Эта может случайностей на свою жопу нахватать. Принцесска хренова.
Даже во сне умудряется достать. Выдернуть из забвения. Инстинкты на нее реагируют, на каждое ее движение. Без слов чую, что что-то не то происходит: она жмется ко мне, свернувшись в клубочек, странно и тревожно дышит, а сердце трепыхается, как птица в клетке.
— Нет, — всхлипывает внезапно она. Ногти впиваются мне в кожу, словно пытаясь разодрать. Потом слышу вскрик, и принцесска начинает метаться на постели, — нет, нет, не надо! Пожалуйста!
— Диана, — открываю глаза, кладу руку ей на грудь и прижимаю к кровати, останавливая странные метания. Нависаю сверху над ней, слегка встряхнув, — слышишь? Принцесска. Заканчивай вопить.
Сколько время? Три часа ночи? Четыре? За окном уже светает.
Она распахивает резко глаза. Огромные. Светлые. Как озера. На дне — темнота. В самой глубине плещется откровенный, дикий ужас. И эти озера внезапно проливаются влагой по щекам. Принцесска начинает завывать со всхлипами, закрыв лицо узкими ладонями.