Забравшись в лодку, что тоже оказалось не самым простым делом, все начали вытираться, одеваться, толкаясь и мешая друг другу, но — странное дело! — никто не раздражался и не ворчал. Сергей как следует растер меня и натянул поверх моей футболки еще и свою, а сам накрыл плечи влажным полотенцем.
— Ну здрасьте! — возмутилась я. — Так не пойдет!
— Молчи, женщина! Уж лучше я заболею, и ты будешь за мной ухаживать. Будешь?
— Буду, — рассмеялась я. — Но лучше не надо.
Даже в двух футболках и в тесных объятьях за полчаса до Жаницы я закоченела так, что едва не стучала зубами. Что толку, если под футболками мокрый купальник. Едва поднялись на «Весну», сразу переоделась в туалете, но помогло не особо. Хорошо хоть после обеда удалось захватить два лежака на верхней палубе. Солнце немного подернуло дымкой, и было не слишком жарко, а ветер, когда снова зашли в бухту, стал не таким сильным.
Та сторона, по которой мы шли обратно, была намного красивее, и я опять фотографировала все подряд, но эти впечатления словно скользили по поверхности: главное место было занято гротом. Сергей что-то читал мне из телефона про искусственный остров Богородицы-на-Рифе, остров Мертвых, города Пераст и Доброту, но я слушала краем уха.
Около шести вечера корабль пристал в порту Котора. У нас оставалось еще полтора часа до автобуса, но бродить по городу в третий раз не было ни сил, ни желания. Найдя кафе поприятнее, мы просидели там все это время. А когда собрались уходить, у меня резко потекло из носа и заболело горло.
Сергей
— Женщина, признайся, ты сделала это специально?
— Что специально?!
Настя возмущенно вытаращила глаза, поморщилась и в очередной раз попыталась прокашляться. Мама всегда ругалась: «Что ты перхаешь, как овца, всю глотку обдерешь».
— Испугалась, что придется за мной ухаживать в последние дни отпуска и терпеть мои капризы. И поэтому заболела сама. Кто первый встал, того и тапки.
Разумеется, когти в печень. Надо будет новые визитки себе заказать. «Сергей «Прометей» Картунов».
— Рыба моя, у тебя лекарства какие-нибудь есть? Или в аптеку бечь?
— Чего в аптеку? Бечь?! — фыркнула она. — Бабушка моя так говорила. Белгородская. И я подцепила. А питерская ругалась: мол, так нельзя. Хотя сама говорила «крэм» и «музэй». Но это типа интеллигентно, а всякие «бечь» и «ляжь» — фу-фу-фу. Они вообще друг друга терпеть не могли, хотя никогда не ругались. А лекарства есть, не волнуйся.
— Здрасьте вам через окно, не волнуйся! Буду волноваться. И попробуй мне запретить.
Настя вздохнула — тяжело, но не без удовольствия! — и потерлась лбом о мое плечо.