Теперь я уже с трудом мог вспомнить, что именно говорил ей. Это было как в кошмарном сне, когда понимаешь, что спишь, но никак не можешь проснуться. Только странное чувство, будто замерзли руки. Пальцы онемели, и их словно иголками кололо.
Кажется, выложил, что поехал с ней исключительно из-за проигранного спора. Иначе даже не посмотрел бы в ее сторону. Что-то темное колотилось изнутри: давай, скажи, что эти две недели абсолютно ничего не значили. Просто секс на курорте и все. Но это было бы то самое наглое вранье, которое не выносил в других. Поэтому вдруг ни с того ни с сего выдал чистую правду. Что это был за спор и что за история с Димычем, Марьяной и Аленой. Хотел больнее задеть ее, а вместо этого высек сам себя. Нелогично? Возможно, но… Как ты сказала, Настя? Что ты не пряник? Ну так вот и я тоже. Совсем не пряник. Хотя то, как я поступил с Димычем, не имело никакого отношения ни к тебе, ни к тому, что было между нами. В отличие от твоей мерзкой статейки.
Да, писать она умела. Яд так и сочился сквозь строчки. Мне хватило нескольких абзацев, в которых яркими мазками описывалась процедура нашего знакомства по скайпу и первый день в Петроваце. Дальше читать не стал. Поскольку знал, что там будет.
Чего угодно мог ожидать от этого вечера. Хотя самым худшим был вариант «прости, Сереж, но… на этом мы закончим». Чего угодно — но только не такой подлости. И она еще пыталась оправдываться! Говорила, что да, согласилась, потому что это ее работа, а затем все изменилось, потому что…
— Нет, дорогая, — оборвал ее я. — Твой муж ошибся, когда говорил, что ты неправильный журналист. Очень даже правильный. Из тех, которые намного хуже шлюх. Потому что шлюхи хотя бы не врут. Честно трахаются за деньги. А ты — за гонорар, но прикидываясь, что все по любви.
Она дернулась, как от удара, глаза налились слезами. Вскочила с парапета и пошла по набережной в сторону крепости.
Меня разрывало на две половины. Одна говорила: видали, еще и корчит из себя оскорбленную невинность! Да катись ты ко всем чертям с матерями. Иди куда хочешь. Пиши свои поганые статьи. Другая осторожно сомневалась, не перегнул ли палку. И эта самая вторая заставила пойти за ней. Зачем? Без понятия. Наверно, чтобы не наделала каких-нибудь глупостей. Еще больше.
Но то, что случилось, когда я ее все-таки догнал, поставило точку. Большую жирную точку. Хорошо хоть ежа не поймал, карабкаясь с помощью матросов на причал.
«Там ёжи…»
Твою ж мать!
Она так и ушла, оставляя за собой мокрые следы. А я спустился на пляж, в кабинке выжал одежду, натянул снова. На вечернем ветру сразу начало знобить.