Сергей долго смотрел на меня, чуть сдвинув брови. Хотела бы я знать, о чем он думает. Или… лучше не знать?
— Ну если так… — усмешка была короткой, едва заметной и, видимо, тоже не предназначалась для меня. — Тогда идем спать. Или… не спать.
И в ту же секунду его руки оказались под полотенцем. Я встала, и оно свалилось.
— Вот так, кстати, лучше, — усмехнулся Сергей, подхватил меня и перекинул через плечо, придерживая за попу.
Сергей
Теперь уже не мог уснуть я. Настя тихо сопела мне в плечо, а я боялся вытащить из-под ее головы затекшую руку. Не хотелось будить.
Мысли лезли самые разные. Ощущение… Вряд ли бы я смог обозначить его несколькими словами. Хотя почему же, мог. Тремя. Теми, которые сказал, когда на заправке ключ упал в люк. И даже с похожей интонацией.
Бывает, раскатаешь губу трамплином, за две секунды представишь себе светлое будущее… а на третьей секунде кто-то со снисходительной усмешкой протянет губозакаточную машинку.
Да, Сережа, получился идеальный секс. Она не притворялась. И не соврала, что все было так и все было хорошо. Но вот одна маленькая загвоздка. Поехала она с тобой назло своему бывшему мужу. Может, представляла на твоем месте его. А может, ревела потому, что ты — не он. Поэтому срочно возьми губозакатку и верни губень на исходную позицию. Ты и так получил намного больше, чем рассчитывал. А впереди, если ничего не испортить, восемь дней отличного курортного романа. И… прощай, Настя. Как там было у Киплинга про восток и запад? Москва и Болото. Этим все сказано. И не только этим.
В первый день я говорил ей, что такая фигня со мной уже случалась, больше не хочу. Мне было двадцать три. В Римини познакомился с Эстеллой из Испании. Полмесяца бурного и красивого романа. Думал, что влюбился по уши. Первую неделю после возвращения домой сходил с ума, бегал по потолку и писал ей по двадцать раз за день. Готов был все бросить и лететь в Мадрид. Но волевым усилием определил себе срок: месяц. Не пройдет — значит, возьму билет. К концу третьей недели отпустило. Когда месяц прошел, даже смешно было, что так увлекся.
Поэтому… зря что ли говорят: что случилось на курорте — должно остаться на курорте.
К утру я себя, в общем и в целом, уговорил. Все нормально. Все так, как должно быть. Страсти-мордасти — это хорошо. Но никаких чувств.
А потом она проснулась. Такая, какой я ее увидел в первое утро. Мятая, теплая, мягкая. Крышу сорвало с одного взгляда. Не говоря уже о том, что при свете всегда все иначе. Более открыто и откровенно.
В половине десятого позвонили с ресепшена и напомнили, что через полчаса чек-аут. Только-только хватило времени кое-как привести себя в порядок. Чтобы далеко не ходить, позавтракать решили в гостиничном ресторане.