Флешбэк-7
— Ну что, дети, вечером отметим? — отец обнял нас за плечи. — В ресторан? Предлагаю «Борсалино» в «Англетере». Не каждый день вы становитесь студентами.
Мы стояли перед списками зачисленных на лечебный факультет. Одна моя половина бурно радовалась, другая грустила, потому что я уже знала: Стас не поступил. Вины никакой за собой не чувствовала. Надо было заниматься, а не пластинки мучить. Неловкости из-за того, что поступила, а он нет, тоже. И все же мою радость это обстоятельство омрачало.
Тарас умчался по своим делам, отец поехал в клинику, которую готовил к открытию. А я — к Стасу. Бабушка уехала на дачу, он сидел один — мрачный, растрепанный, в мятой футболке и трениках. Я даже сказать ничего не успела — понял по моему лицу, едва открыв дверь. Обнял, прижал к себе, сказал на ухо, касаясь мочки губами:
— Поздравляю, Тома. Правда, очень рад за тебя. Ты это заслужила.
Мы стояли в прихожей и целовались. И прямо там куда-то улетела моя блузка, за ней отправился лифчик. А затем из действительности, видимо, выпал кусок, потому что я вдруг обнаружила себя в комнате Стаса. На кровати, в одних трусах. И его рядом — в таком же виде. Впрочем, до этой стадии мы уже несколько раз доходили. Одеваться потом было не слишком приятно.
Странное дело, в тот день я вдруг почувствовала себя взрослой. Не девочкой-школьницей, а студенткой. Будущим врачом. И страх показался неуместным. Ну правда же, все взрослые делают это. Тем более, я буду изучать человеческое тело. И лечить его. Мало того, специальность моя напрямую будет связана с сексом, теснее не придумаешь. Женские болезни, беременности, роды…
Стас посмотрел на меня вопросительно, и я прикрыла глаза — в знак согласия. Задыхаясь от волнения, пытаясь проглотить тугой комок сердца, колотившегося где-то в горле.
— Томка… — словно не веря, прошептал он. — Милая…
Когда мы избавились от последних деталей одежды и сплелись руками и ногами в какой-то сложный морской узел, я вдруг спохватилась.
— Стас… а как насчет?.. Ну, насчет этого?..
Он понял, выпутался и дотянулся до тумбочки. И подколол меня, вытащив из ящика разноцветную коробочку:
— Боялся, что срок годности кончится.
Я не удержалась от ответной шпильки:
— А ты хоть знаешь, что с этим надо делать?
Как и все рыжие, Стас легко краснел, но тут превзошел сам себя. У него даже задница стала свекольной.
— Я тренировался, — буркнул он, разрывая фольгу.
— На банане? Или на огурце? — я расхохоталась, вспомнив свои поцелуи с яблоком.
— На себе.
Промелькнуло легкое-ревнивое: а дальше что? Снимал? Или… использовал по назначению… с кем-то? Я и раньше не раз думала об этом. Столько времени мариновать парня, а он ездит с группой на концерты в другие города, наверняка там симпатичные поклонницы… Что, если для него чувства и секс по разным квартирам? Мухи отдельно, котлеты отдельно. Может, поэтому и ждал так терпеливо, когда созрею?