На экране светился незнакомый номер. Незнакомый? Или?.. Да что там гадать!
— Алё?
— Тамара, это Артем.
Если в первый раз, услышав его голос, я замерла, — бог ты мой, неужели это было всего каких-то пару часов назад?! — то сейчас почувствовала только раздражение и досаду: ну что тебе еще надо-то?
— Послушайте, простите меня, пожалуйста, — он не стал дожидаться моей реакции. — Я не слишком вежливо себя вел. День был ужасный, с самого утра. Хотя это не оправдание.
— Да ничего, я понимаю, — голос звучал так жалко, что захотелось основательно себе наподдать.
— Ничего не ничего. Может быть… попробуем еще раз? Не хотите завтра со мной поужинать где-нибудь?
Вредность и чувство противоречия хором подсказывали ответ «не хочу», но я подмигнула своему зареванному отражению в зеркале и согласилась.
[1] Неточная цитата из песни Александра Вертинского "Все, что осталось"
Не успела я снять сапоги, как телефон затрезвонил снова.
Отец. Ну вот, понеслось…
— Тамара, ты в курсе, что устроил твой братец? — ледяным тоном поинтересовался он, даже не поздоровавшись. Как будто это была всецело моя вина. Или хотя бы в том, что знала, но не донесла.
— Уже да. Здравствуй, папа.
— Да, извини. Здравствуй. В общем, завтра вечером я вас жду. Обоих. У себя дома. В восемь.
— Нет.
Трубка озадаченно шуршала фоновой частотой.
— Что значит, нет?
— То и значит, — прижав телефон ухом к плечу, я поставил сапоги в стойку. — Занята я завтра вечером.
Если бы дело касалось неотложных рабочих вопросов, пришлось бы позвонить Артему и перенести нашу встречу. Но ожидались банальные разборки, ради которых я не собиралась откладывать свидание, только что выплаканное у мироздания.
— У тебя прием с утра? — видимо, почувствовав, что я настроена решительно, отец пошел на попятный.
— Да. До двух.
— Хорошо, я приеду в клинику. К двум. Там и поговорим. До завтра.
Судя по голосу, отец был в ярости и ничего хорошего Тараса не ожидало. Но сочувствовать ему абсолютно не хотелось. Все-таки кармический бумеранг не выдумка, как ни кидай.
Флешбэк-11
Тот случай, когда отец пришел в загс на нашу со Стасом регистрацию, так и остался единственным контактом за все пять последующих лет. Не считая, конечно, редких встреч в клинике, где я все так же работала половинкой гинекологической медсестры. Это была холодная война, в которой никто не хотел идти на мировую. Впрочем, почувствуй я хоть малейшую готовность к диалогу, может, и сделала бы первый шаг навстречу, но… ее не было.
В горячую фазу все перешло как раз в тот момент, когда я подала заявление на развод. Случись эта история в другое время, может, среагировала бы поспокойнее, но тогда все напоминало пороховую бочку с поднесенным фитилем. И она рванула.