Смотришь мне вслед, ищешь секрет…
Открой глаза и посмотри —
Здесь нет ни счастья, ни любви.
(c) Наив
Глядя на возмущённую Давыденко и взбешённого Бодлера, я в очередной раз убедилась в правильности своего решения устроить весь этот спектакль на свадьбе. Эгоистично, конечно, особенно по отношению к Егору и Лене, но Самойлов меня поймёт, я знаю. А вот насчёт всех остальных не уверена.
Мы стояли посреди банкетного зала и обменивались многозначительными взглядами. Зато другие гости вокруг восторженно шумели, а Ленкины родители уже вовсю пестовали Егора в качестве любимого зятя. Хоть кому-то угодила моя выходка.
— Лиза, иди отсюда, — зашептала мне Кристина, указывая куда-то в сторону. — Я его задержу. Иначе быть скандалу.
Проследив за лёгким движением руки Ребровой, увидела надвигающегося на нас мрачного Бодлера.
Спорить не стала, махнув на прощание Максу (Артур предпочитал делать вид, что меня больше нет на этой земле), я поспешила покинуть банкетный зал. Какие-то они все нервные сегодня, однако.
У запасного выхода меня опять встречал Никита.
— Закажи мне, пожалуйста, такси, — тут же прошу я его, нервно оглядываясь назад. Сил на разборки с Бодлером сейчас у меня не было.
— Машина уже подана.
Я вопросительно изогнула бровь.
— Евгений Львович распорядился. Я вас до дому отвезу, — сообщает Никита, и, галантно открыв передо мной дверь, повёл меня в скором темпе к одной из машин, сопровождавших Димку.
Территорию клуба мы покидали достаточно резво, из-за чего я чувствую себя предательницей. Можно подумать, что я не с работы увольнялась, а Родину продала. Хотя возможно это было одно и то же.
Никита вёл машину уверено и быстро, а по его сосредоточенному лицу было ничего не понять. Оно словно отражало весь процесс происходящего: едем и… едем.
Я откинулась на сиденье и попыталась расслабиться. Телефон в сумочке назойливо вибрировал, но смотреть и выяснять кто там, совершенно не хотелось.
В этот момент почувствовала себя такой старой и уставшей, от чего стало страшно. Что-то неприятное наваливалось на меня со всех сторон. Даже дыхание спёрло, так и хотелось расстегнуть тесный лиф платья.
Почему так? Я же знаю, что правильно поступила, вот только где моё облегчение, на которое так рассчитывала? Осознанно же выбрала сегодняшний день. Во-первых, это был способ избежать жестокого растерзания моей больной головушки всеми заинтересованными лицами. Во-вторых, я так боялась струсить, что опять сжигала мосты, не оставляя себе шансов на возвращение. Это как сорвать пластырь — резко и безотвратно.