— Я могу подумать?
— Завтра ночью поезд, — отвечал Максим, пока Кирсанов недовольно хмурился. Его бесили мои сомнения. — Можешь поехать с нами. А можешь не ехать. Это только твой выбор. Но подумай, чего ты сама всё это время хотела? И что ждёт тебя здесь? — всё-таки Ребров был замечательным психологом. Я даже не могу сказать, что он специально мной манипулировал, скорее уж точно знал, чем меня завлечь. — Закончишь универ, а что потом? Знаешь, я после жизни на севере многое осмыслил. Всегда нужно стремиться к большему, иначе повседневная жизнь, она затягивает.
Если бы я хоть на мгновение засомневалась в их искренности, но пятое чувство подсказывало, что они оба верят в то, что говорят. А ещё я была не готова их потерять. Потому что кем по своей сути я была без них?
Это сейчас, уже взрослая Лиза понимает, что особенными нас делают не другие люди, а мы сами. А тогда, в девятнадцать лет, мне только казалось, что я знаю эту жизнь.
На другой стороне весов была семья и Ванька. В последнее время у нас дома установился относительный мир. Я не давала поводов для скандалов, а родители старались лишний раз не лесть в мои дела, радуясь тому, что я присмирела. Дашку я убивать не хотела… Ну и Андрюшка, мой славный и сладкий мальчик, который скрашивал мою домашнюю жизнь. Верила, что однажды добьюсь высот и смогу доказать родителям, что я-молодец. Что не зря в нашей жизни были все эти перипетия, сложности, что они могут мной гордиться. Да, чёрт возьми, я ждала их одобрения, даже если совсем не желала жить их жизнью.
А ещё Ваня. Только от одного его имени что-то больно кольнуло в сердце, непонятной тоской расходясь по всему телу. У меня не было к нему африканской страсти или великой любви. Я ведь даже не знала, что толком чувствую к нему. Но это был мой Ванька! С этими его нелепыми кудряшками, пухлыми губами и голубыми глазами. Всем этим своим благородством и правильными представлениями о жизни. Горячими поцелуями и нежными прикосновениями, от которых внутри меня всё завязывалось сладким узлом. Ванечка. Если б мы только не были такими разными.
— Я подумаю.
По лестнице поднималась на негнущихся ногах, придавленная полученными новостями, думами и необходимостью выбирать. Только у самой двери уже проскочила мысль, что надо бы перед родителями извиниться за то, что на сутки пропала.
Ключей не было, поэтому пришлось жать на звонок. Дашка открыла дверь не спеша, смерив меня ехидным взглядом:
— Явилась?
Не стала ничего отвечать, знала же, что иначе поругаемся. Молча отодвинула её в сторону, пройдя в квартиру.