На картине ренессансного живописца Антонелло да Мессины (1475) будка Иеронима не случайно похожа на уединенный кабинет, а может быть, на исповедальню. Так открывается перспектива дальнейшего развития литературы: как средства уединенного размышления и как исповеди души.
В письмах Иероним жаловался, что библейские книги написаны не столь изящно, сколь произведения античной литературы. Конечно, способ выражения еврейской словесности, без каких-либо украшений, без пластики речи, был непривычен для образованного римлянина. Но Иерониму было труднее признать, что истина находится в самом тексте, неприглядном и неискусно написанном, а не добывается с помощью каких-то инструментов. Античная истина требовала инструментов: наблюдения за звездным небом, внимательного слушания прочитанного, воображения или математического расчета. Поэтому Платон не позволял учиться у него тем, кто не знает геометрии: они еще не овладели всем инструментарием для восприятия сложных текстов.
Как эта философия оказывается искусством истины и искусством спасения
Главным интересом патристики, что восточной, что западной, было умопостигаемое, точнее, способность перехода нашего ума от чувственного к упомостигаемому. Количество синонимов здесь было достаточно велико: умный, словесный, мысленный, невещественный – каждой способности ощущения и понимания, мысли или чувству отвечал свой синоним для постижимой лишь умственным созерцанием реальности. И опять ситуация вещи предшествует простому употреблению вещи: «зрением», «теорией» будут называться не просто условия познания или действие по познанию, но само видимое, само развертывание событий, вдруг попавших в поле зрения. Но точно так же понимал зрение Георгий Схоларий, первый византийский патриарх во времена турецкой оккупации:
«Третье небо, на которое был восхищен блаженный Павел, это третий способ зрения. Первое зрение – от образов Божиих, то есть от творений Его, как сам Павел говорит, что «невидимое Божие из творения мира через творения мыслимое видится нами». Второе зрение – умное природное, когда ум отделяет самого себя от зрения мира и того, что принадлежит мира, и пристрастий тела, и весь погружен в размышление о божественных и вечных вещах, и в прообразах веры и о законах Божиих. И тогда он просвещается из божественного света, и некоторые люди наперёд видят будущее, как то были пророки. Третье зрение – умственное сверх природы, когда ум по воле Божией возвысился к откровению божественнейших и небесных вещей, которые откроет будущий день (т. е. жизнь будущего века) достойным людям, и «будут видимы они не в вере, но в знании и постижении».