— Что-то конкретное ищешь? — участливо поинтересовался Эчед, не отрываясь от своего занятия: обжимаясь с ведьмой и нашептывая ей на ушко всякие глупые нежности.
— Уже нашла! — схватила я первое, что попалось под руку, лишь бы поскорее убраться к себе в комнату.
Лучше умру от жажды, голода и всего остального, чем задержусь здесь еще хотя бы на минуту!
— Бутерброд с сырой говядиной? М-м-м, наверное, очень вкусно, — издевательски протянул венгр, покосившись на сверток у меня в руке. — Да ты у нас, оказывается, гурман, Эрика.
— Пойдем. Не будем смущать гостью, — хихикнув, потянула своего несносного бойфренда к выходу Ясмин.
К счастью, Эчед не стал задерживаться. Осушив бокал сока, пожелал мне напоследок со своей привычной наглой ухмылкой:
— Спокойной ночи, маленькая ведьма.
— Спокойной ночи, — буркнула я, чуть не добавив: — Большой козел.
Выдохнув, вернула говядину на место, туда же запихнула ветчину и полезла в морозильник за мороженым. Мне срочно требовалось сладкое, чтобы заесть горечь, вдруг появившуюся во рту.
В последнее время Этеле посещал один и тот же сон, напоминавший разрозненные кадры какого-то бредового фильма. Ведьмаку снилась Эрика, чувства к которой за время разлуки не угасли. Скорее, наоборот, стали еще сильнее. Во сне девушка загадочно ему улыбалась, а иногда, весело смеясь, хватала за руку и куда-то вела, повторяя, чтобы непременно следовал за ней. Обычно после этого наступала тьма, скрывавшая то таинственное место, в которое так настойчиво звала его Эрика. На смену одной фантазии приходила другая, пронизанная чувственностью и страстью: Этеле порывисто целовал любимую, сжимая в своих объятиях. Девушка охотно отвечала на поцелуи и смотрела на него с нежностью.
Приятный сон, который ведьмак был не против просматривать снова и снова, хоть каждую ночь, если бы не странное его окончание: всякий раз, стоило сознанию затуманиться желанием, лицо девушки исчезало, будто кто-то стирал его ластиком. А на месте Эрики оказывалась его безумная прародительница, Эржебет Батори, которая тоже была не прочь одарить ведьмака ласками.
Графиня льнула к его груди, касалась лица ведьмака губами и при этом вкрадчиво шептала:
— Ты непременно должен быть с ней. Вы должны стать едины. Только так сможете спасти мое наследие и нашу семью.
Эти короткие, произнесенные томным голосом фразы, еще долго потом звучали в его сознании.
Сегодня Этеле Батори снова проснулся в холодном поту, с сердцем, бешено колотящимся в груди. Перед глазами застыл образ Эржебет, облаченной в светлое, струящееся складками платье. Даже очнувшись ото сна, Этеле ощущал каждое ее прикосновение, словно графиня являлась к нему наяву и исчезала лишь за миг до того, как он открывал глаза.