Пробудись во мне сила, и я бы утерла нос этой чертовой балерине! Создала бы такую магическую сферу, что у всех глаза на лоб вылезли! Чтобы сразу забыли и про боулинг, и о том, кто среди них аутсайдер.
Картинка, возникшая перед глазами, показалась настолько реальной, что я почти почувствовала, как ладони и кончики пальцев начинает едва уловимо покалывать, а изнутри волной поднимается волна опаляющего жара.
Как же жарко. Невыносимо жарко.
Секунда, другая. Уже потом я поняла, что разозлилась очень зря. После того как пол под ногами дрогнул, и мир вокруг взорвался ослепительным всполохом.
Спокойный вечер. Это должен был быть спокойный вечер наедине с девушкой. По крайней мере, таким он его планировал. Но позвонила Хелена, и Ясмин поддалась уговорам подруги, которой именно сегодня, в понедельник, какого-то демона приспичило отправиться на гульки.
Нажав отбой, Ясми объявила:
— Едем в «Камелот». Все уже там.
Кристиан усмехнулся. Он точно знал, что в число этих всех не входит Этеле. Сегодня он весь вечер будет развлекать свою принцессу.
Эрику.
Мыслям о которой в его голове точно не было места.
И тем не менее он продолжал о ней думать. Слишком часто. Слишком долго.
Это демоново наваждение длилось уже два месяца, если не больше. Он даже зачем-то выцыганил у Даниэля дар, чтобы мотаться в Россию. А теперь и мотаться никуда не приходилось: она здесь, рядом. Живет с ним под одной крышей, носит его подарок, дышит одним с ним воздухом и. люто его ненавидит.
А еще продолжает бояться. За прошлые ошибки, за которые он и сам уже не раз готов был себя проклясть.
Не переставал казнить, ругать. Не забывая поругивать и Кальман. За то, что посмела влезть в его жизнь. Поселиться в его мыслях.
Ее не должно было быть в Будапеште.
Ее не должно было быть в его жизни.
И тем не менее она здесь. Сидит с ним за одним столом в баре. Улыбается Лили и Мате. С нежностью поглядывает на Батори.
Все то время, что находился рядом, Кристиан пытался почувствовать, что Эрика испытывает к Этеле, но всякий раз погружался в водоворот совершенно противоположных эмоций.
И это злило еще больше. Невозможность понять, что между ними происходит.
По лицу друга сложно было что-либо определить, оно, как всегда, хранило выражение невозмутимости. А в его чувства у Криса не было ни малейшего желания заглядывать. Один раз попробовал, позавчера за ужином, отчего его едва не стошнило прямо на стол: от приторно сладкой нежности, что испытывал Этеле к Эрике.
Это ж надо было так втрескаться. Носится с ней как дурак с писаной торбой. Детский сад, какой-то.