Радужки его глаз темнеют — на этот раз они скорее зеленые, нежели синие — глубокий зеленый цвет, который напоминает мне лес. Глубина его взгляда поглощает меня своей красотой. Он моргает раз, потом еще, ожидая, а я гадаю, что же сказать. То, что я держу в секрете, не должно произноситься вслух, потому что причиняет сильную боль. Я не хочу это обсуждать.
Затем выражение его лица меняется, приобретая страдальческий вид.
— Ты не доверяешь мне?
— Это не имеет никакого отношения к доверию. — И это правда. Открыться этому мужчине сложно не потому, что я не доверяю ему, а потому что мне больно даже думать об этом.
— Я не понимаю. Если ты не собираешься рассказывать, значит, не доверяешь мне. Но клянусь тебе, я, вероятно, самый честный и верный из всех людей, что ты встречала. Я не пошатну твое доверие. Обещаю.
— Не в этом дело, — настаиваю я.
— Тогда в чем же?
Клянусь, еще немного и он вынудит меня рассказать, если не перестанет настаивать.
— Эта тема очень болезненна для меня. Вот и все.
Он продолжает пристально наблюдать за мной, а потом просто кивает. Конец обсуждениям. Своей большой ладонью он берется за стакан и осушает его в один присест. Потом садится на диван. Он напоминает мне грациозного животного, когда вытягивает свои длинные ноги вперед, а потом скрещивает их в лодыжках. Как бы мне хотелось, чтобы он не был так привлекателен. Он как магнит, который постоянно притягивает к себе.
— У тебя есть мороженое? — спрашивает он.
Его вопрос сильно удивляет меня.
— Сейчас посмотрю.
Открыв морозилку, я понимаю, что она абсолютно пуста, что сразу приводит меня в разочарование.
— Прости, ничего нет.
— Тогда поехали купим его.
— Прямо сейчас? — спрашиваю я.
— Ага, а почему нет? Я постоянно хожу с Инглиш за мороженым.
— Но мы ведь выпили.
— Сколько ты выпила?
— Один бокал вина за ужином и теперь вот это. Я никогда не пью больше одного. — Я приподнимаю бокал, чтобы показать, что едва притронулась к нему.
Он одаряет меня своей ухмылкой.
— Отлично. Значит, только один бокал. Ты можешь повести мою машину, разумеется, если считаешь, что сможешь повести.
— Ты имеешь в виду из-за того, что я выпила бокал вина?
— Ага, именно.
— Все в порядке. Я больше волнуюсь за то, что поведу твою машину.
— Почему?
Я кладу руки на талию.
— Потому что у тебя дорогая машина. Моей же машине десять лет. Если я разобью твою машину, не смогу оплатить ее починку.
— Господи, Шеридан, у меня есть страховка. Перестань волноваться об этом. Поедем поедим мороженого. У меня как раз настроение для него.
Бум. И опять никакого «А не хочешь ли ты мороженого, Шеридан?»