Так, например, избавления от наркотического пристрастия или «игромании» не гарантировала. Эта была ее личная «ахиллесова пята», пыталась лечить бесплатно, и как раз при таких случаях часто приходилось отступать. Хотя боролась обычно до последнего.
Запомнился мне один такой пример. Уже начался ноябрь, выпал первый снег, но грозил еще стаять, осень стояла переменчивая. К нам во двор постучали. Аня была на работе, и мне пришлось впустить двух пожилых людей, явно жителей сельской местности.
Приехали они на стареньких «Жигули», вынесли из машины пакет с гусиной тушкой — «поклониться Марие Васильевне». Оказалось, что еще этой весной Вологодская безуспешно пыталась исцелить сына одного из мужчин от пристрастия к «зелью». А теперь парень и вовсе пропал, но, по некоторым данным, отрабатывает долги у местного наркоторговца, попросту попал в «рабство». Здесь бывали такие страшные случаи, Зарекой вообще много чего бывало.
Я позднее задумывалась, сколько же судеб прошло через руки тети Маши. Взять хотя бы историю этого деревенского парня. Отслужил в армии, приехал в город учиться и связался с дурной компанией, забросил учебу, был изгнан из общежития, бомжевал, выполнял любую грязную работу за определенное «вознаграждение». А дома горевали родители и маленькая сестренка-школьница, дома оставалась верная девушка, весь год армейской службы ждала, а вот парню оказалось милее «отрава».
Тетя Маша помогла, как сумела. Подключила какие-то свои особые знакомства и юношу отпустили за некоторую плату, гуся тоже пришлось отдать в качестве символического выкупа. Сама видела, как отец освобожденного «раба» пытался поцеловать Вологодской руки, но она не позволила, велела скорее уезжать, бутылку с наговорной водой вручила, наказала связывать парня и нещадно лупить ремнем, если снова «будет беситься и пытаться удрать в город». А когда гости уехали, Мария долго сидела на диванчике в прихожей, уставившись в одну точку, а потом сказала мне, что толку все равно не будет и «мальчик этот не кончит добром».
В этот вечер мне пришлось отменить все посещения, работать тетя Маша уже не могла. А ночью нам с Аней послышались крики и причитания в комнате дальше по коридору, потом громкая ругань. Николай Витальич пытался отнять у жены спиртное, но тетя Маша была его крупнее и яростно этому противилась. Ситуацию, кажется, спас Василий, удачно, что в эту ночь он оказался дома.
На моей памяти таких тяжелых моментов было несколько, я старалась относиться к ним с пониманием, у меня и своего жизненного опыта маловато, как я могла кого-то судить, а тем более мою кормилицу и хозяйку, давшую приют. С тетей Машей мы очень ладили, быстро нашли общий язык и порой мне казалось, что она добрее относится ко мне, чем к Ане — вероятной невестке.