Прикрываю глаза и вдруг вспоминаю, как однажды, еще будучи школьницей, тоже пасла коров. Подошла очередь нашего двора, и мы отчего-то решили не нанимать человека, как обычно, а самим в охотку отслужить этот день: мама, бабушка, мамин новый муж и, конечно же, я. Затея казалось мне очень даже интересной. Но подвела погода. Дождь зарядил с самого утра, да не мелкий, а самый настоящий ливень. Ох, и помочило же нас тогда!
После обеда меня отправили домой переодеться в сухое, а, возвращаясь в лес к стаду, я заблудилась. Как сейчас помню — размытое дождем поле, серое, грязное небо набрякшее над головой. Впрочем, я на небо старалась не смотреть — становилось жутко. Казалось, оно повисло надо мной всей своей тяжестью и хочет утопить в потоке мутной воды. Я брела по грязи вдоль поля и время от времени громко звала: «Мама! Баба! Где вы?». Но никто не отзывался в ответ. И я вдруг отчаянно стала молиться: «Господи! Приведи меня к ним. Подскажи дорогу».
Так вот в крайней нужде и решила довериться высшим силам, а после пошла по кромке леса, увязая в липкой глине, выбирая хоть какое-то подобие дорожки. Дождь все лил как из ведра, никогда более не припомню такого потопа, но со мной был зонт и вперед подгоняла мысль о родных. Куда же они могли угнать стадо? Однако я шла вперед уже долго, а впереди не было видно ни людей, ни коров. Потихоньку в душу стал заползать гаденький страх: «Куда я иду? Что, если я ухожу все дальше от села, совсем в другую сторону от пастбищ?»
Временами я заходила глубже в лес и даже наткнулась в кустах на разбитую стеклянную банку. Скоро мной овладело настоящее отчаяние. Я уже хотела выйти хоть куда-нибудь к людям, тут не до коров. Размазывая по щекам слезы, брела по грязи, пока не вышла к постаменту, отделявшему территорию нашего сельского поселения от соседнего. Здесь у дороги меня, к счастью, подобрала проезжавшая мимо машина местного фермера.
День близился к вечеру, вскоре показалось родное стадо, возвращающееся в село. Оказывается, пока я в панике металась по мокрому лесу, все они были рядом, всего лишь в пятнадцати метрах от разбитой банки. Бабушка потом говорила, что тоже заметила ее, когда гнала коров, вспоминала свою Танюшку.
Если бы я не поддалась отчаянию и страху, я точно нашла бы доморощенных «пастухов» за стогами. Я ведь шла по их следам долго-долго. И могла бы расслышать мычание коров, не будь поглощена своим «бедственным положением». А дело-то лишь в том, что перестала слушать свое сердце, свой внутренний голос, просто испугалась, сдалась…