— Возможно. — из последних сил улыбнулась богиня пересохшими губами, тут же с хрустом треснувшими. — Когда я испарюсь, забери мою диадему. Я сохранила в ней ряд обучающих воспоминаний. Там есть и по менталистике, и по психомагии. То, чего нынешним Небаррцам еще неизвестно. И ключ, как тебе вернуться обратно… Мне кажется, тебе это очень пригодится. И кнут. Бич Богов ранит сами души. Велхенст явно был пьян, когда создавал… Это…
Пока Зив это говорила, ее тело стремительно обгорало, рассыпаясь прахом, тут же растворявшимся в воздухе. Сначала пальцы, потом выше, и выше… На последнем слове, что Зив произнесла уже полностью безгубым, прогоревшим до зубов ртом, после чего замолчала, а тело ее просто рассыпалось золой. Лишь серебристая диадема с небольшим бриллиантом, размером с ноготь, безо всякого следа гари с легким звоном упала на каменное сиденье трона, на кучку пепла. А над троном колыхнулась яркая розовая бабочка души богини, изливающая вокруг себя яркое сияние, медленно угасающее, как и сам источник света, через несколько секунд исчезнувший из реальности.
— Надеюсь, твоя жертва оказалась не напрасной. — покачала головой Миюффт, беря в руки диадему и надевая ее на голову. После чего добавила шепотом себе под нос: — Семейка героев… Блин… Сто тысяч уровней… Куда мне столько…
* * *
На этот раз я уже прекрасно понимал и осознавал, что нахожусь внутри воспоминания. Да и че уж греха таить, вполне даже по характеру боли во время просмотра видосиков от глазика, догадывался, что чем-то подобным это все и закончится.
Астероид. Три неизменные тетушки на своих каменных стульях. Одна старая, другая средних лет, третья все молодится под малолетку. Это у них типо метафора такая. Хер его знает для кого — в логово к ним уже пару тысяч лет вообще никто, кроме совета голосов и их ближайших друзей не ходит. Думаю, они уже просто привыкли к этим своим обликам и тупо не хотят ничего менять. «Око» стоит на ржавой подставке, и вокруг него расположились мы. Я, завернутый в простынь, лежу на самоходном, одушевленном диване, сплетенном из живой виноградной лозы благословленного сорта. Со спинки свисает ветка с сочной гроздью, которой диван сам меня кормит сочными десятиградусными ягодами. Рядом, справа от меня, в воздухе висит в позе лотоса седой бородач, которого я видел в первом видении. Теперь я уже даже не догадываюсь, а просто знаю — это Сефоттин. Слева — Гуал Вакалар, сидит прямо на земле. В старом шаманском прикиде. С барабанчиком своим, в шкурах и черепах. Шестеро. Седьмого нет, тот уже почти сотню тысяч лет как пропал, еще во времена первой катастрофы. Но душа пока цела, хоть это радует. Шесть голосов всевидящего ока. Мало кто знает, но именно Сефоттин предложил сделать глаз в треугольнике символом их великой церкви. Типа треугольник — пирамида, а глаз — это, мол, боги так намекают всем своим последователям: мы все видим! Тем в целом было похрен, так и стало. А если кто и догадывался, что именно этот шарик послужил прототипом образа, то особо об этом не трындели. Надо, значит надо.