У жены загораются глаза.
— Подожди, ты предлагаешь…
— Сейчас праздничная ночь, разумеется. Но не везде. И только мы с тобой можем беспрепятственно ходить порталами. Как думаешь, стоит сложить под ель в столовой десяток-другой коробок с бантами?
— Льер, я тебя люблю! — шепчет она.
— Я тебя тоже, — склоняюсь к ней и целую. — Если хочешь, можешь остаться, я все сделаю сам.
Легко глажу ее по животу, но Лавиния тут же яростно качает головой:
— Вот уж нет! Ты же знаешь, как я обожаю выбирать подарки!
Я улыбаюсь.
— Тогда выбирай страну, моя королева, — говорю я. — И начнем.
Шарлотта
Я чувствую себя странно. Так странно, как я не чувствовала себя уже давно. Пусть даже все, что я наговорила Эрику, было под заклинанием, мне все равно дико стыдно. Поэтому я молчу и надеюсь, что удастся отговориться тем, что я хочу спать. Хотя на самом деле я не хочу, и лгать ему тоже не хочу, просто так стыдно мне не было, наверное, с тех времен, как он впервые заставил меня раздеться, чтобы писать обнаженной. При мыслях об этом вообще слезы на глаза наворачиваются, и очень не вовремя: в ванную комнату заходит Эрик.
И тут же их, разумеется, замечает.
— Шарлотта, в чем дело? — Он хватает меня за плечи чуть резче, чем обычно, и разворачивает лицом к себе.
— Ни в чем, — отвечаю я. — Все хорошо.
— Так же хорошо, как было под заклинанием?
Я мотаю головой.
— Нет. Эрик, это совсем не то…
— Ты уверена?! — Он вглядывается в мое лицо.
Только сейчас я начинаю понимать.
— Подожди, но ведь заклинание было разрушено. Или ты думаешь, что…
— Я уже не знаю, что и думать, — выдыхает он, прижимая меня к себе. — Я не почувствовал эту дрянь, пока не стало слишком поздно.
— Ее никто не почувствовал.
— Кроме Анри.
— Но и тебя тоже. — Я отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. — Вы же нас и спасли. Всех.
— И Тереза.
Сейчас уже я не настолько уверена, что заклинание было разрушено. Хотя если верить словам Льера и всему, что я знаю про мааджари и воздействие на человека… это заклинание не создавало страхи, оно подогревало наши собственные. Вытягивало их на поверхность.
— Я хочу спать. — Говорю я, чтобы не сказать что-нибудь еще.
— Тогда пойдем. — Эрик гладит меня по волосам. — Но сначала скажи, Шарлотта… ты боялась того, что я причиню тебе боль? Боялась моей внутренней тьмы? Именно поэтому ты меня провоцировала?
Он смотрит на меня так, что я даже не сразу осознаю смысл его слов. А когда осознаю…
— Нет! — восклицаю возмущенно. — Нет, разумеется нет!
— Нет? — Кажется, он мне не верит. — Тогда какой твой самый главный страх?
Я глубоко вздыхаю, отвечая на его пристальный взгляд таким же прямым.