— С чего ты вообще такое взяла?
— Тетя Лавиния и дядя Майкл расстались.
Я чуть не поперхиваюсь второй раз за вечер, а Винсент чуть сильнее сжимает мою руку и ведет меня к кровати, где под одеялом устроилась Хлоя.
— Майкл Эрден был недостоин твоей тети, — произносит он.
— А ты достоин мамы?
Только дети могут спросить это так: без задней мысли.
— Разумеется, достоин, — отвечаю я. — Что за вопрос, Хлоя?
— Правда? Я рада!
Моя девочка улыбается, когда Винсент наклоняется, чтобы ее поцеловать, а следом ее целую я. Мы поправляем ей одеяло: я с одной стороны, он с другой.
— Спи, малыш, — произносит муж.
— Хорошо, папочка.
Хлоя уже и так полусонная. Все, что ее волновало — это не расстанемся ли мы, и теперь, когда вопрос решен, после всех волнений и тревог она почти сразу проваливается в сон. Поворачивается на другой бок и сладко сопит, и Винсенту даже не приходится прибегать к узорам армалов. Мы с ним договорились, что он поможет ей заснуть, но…
— Наша дочь очень сильная, — говорю я.
— Вся в тебя. — Винсент внимательно на меня смотрит. — Спасибо за то, что не стала ничего говорить при ней.
— Не стала говорить — что?
Вместо ответа муж увлекает меня в сторону дальних дверей: наши с Винсентом спальни соединены гостиной. В последнее время в Мортенхэйме мы опять спали вместе, но в Ларне не взяли с собой няню, поэтому я делила комнату с Хлоей. Мы оставляем двери чуточку приоткрытыми, чтобы видеть спящую дочь, и муж набрасывает полог безмолвия.
— Что ты хочешь от меня уйти, — говорит он.
Винсент
Луиза молчит, а я не знаю, как продолжать разговор. В кои-то веки — не знаю. Просто не представляю, как заговорить о том, о чем должен. Когда я пришел в себя — там, в коридоре, после бесконечных снов, в которых Луизы больше рядом со мной не было, первым делом бросился к ней. Мне казалось, что я умру, если она меня оттолкнет, но она не оттолкнула. Я держал ее на руках, и она смотрела мне в глаза. А после, когда на лестнице раздались крики и голоса, зовущие нас, приняла мою руку, чтобы подняться.
Все произошло настолько быстро, что мы почти не успели опомниться — и хорошо. Потому что когда мы окончательно пришли в себя, к нам уже подбежали Жером и Дарен, который сообщил, что с Хлоей все в порядке. Правда, уложить ее мы не могли долго, она отказывалась оставаться даже с братом на время, пока мы спустимся со всеми в столовую. Только когда Луиза сказала, что «маме с папой очень нужно поговорить», согласилась.
Она вообще прирожденный дипломат, моя Луиза.
— Хлоя боялась, что мы расстанемся, — произношу я и сразу же добавляю: — И Дарен тоже.