Поднявшись, подошёл к встревожено смотрящей на него Лике. Ухватил её за руку и подвёл ближе к гранитной плите. Указал пальцем на выбитые надписи:
– Здесь лежит моя младшая сестра. Здесь же лежит её муж. Их не рождённый ребёнок. Они погибли. И мне больно вспоминать об этом, – цедил он слова, от которых вздрагивала девушка. – Ты считаешь, что только ты познала все муки подобного горя? Нет, Милолика, – Рустам встряхнул девушку, по щекам которой заструились слёзы: – Нет! Ты ведёшь себя как маленький, избалованный ребёнок, совершаешь поступки, которые присущи только глупой девице. Ты взяла на себя ответственность за сестёр и должна, прежде всего, думать о них! И если тебе хотелось побывать на могиле родителей – могла просто сообщить об этом Аслану – своему телохранителю и кто бы тебе отказал?
Лика, отвернувшись в сторону, тихонько всхлипнула, но Рустам, прихватив её за подбородок, заставил посмотреть на себя.
– Ты думаешь, что все вокруг душевные мрази? Никто не понимает того, что иногда хочется выплеснуть свои эмоции в тишине, наедине с собой? Нет, Милолика – это ты не понимаешь того, что у многих есть своя боль. У Зейнаб есть, у Аслана есть, у меня – есть!
– Прости, – выдохнула Лика и её глаза заполнились слезами. – Прости – я понимаю, я знаю как это больно, мне так жаль… жаль твою сестру и я… я знаю каково это – терять близких, я знаю, что ты чувствуешь.
Лика единым порывом всем телом прижалась к Рустаму, обняла его так, что Рустам нервно выдохнул. Она, всхлипывая, всё ещё шептала, поглаживала его по спине, а Рустам просто застыл.
Он ожидал чего угодно – что она начнёт оправдываться, может кричать, высказываться, замкнувшись в себе, молчать, но никак не ожидал, что Милолика начнёт его утешать.
Запрокинув голову и зажмурившись, он протяжно выдохнул, прижал это маленькое чудо к себе, ощущая, что мрак страшных воспоминаний затопивших душу рассеивается.
– Блядь, Лика… – Рустам покачал головой, заставил себя отстранить девушку в сторону и направился на выход.
Лика замешкалась, и он, вернувшись, ухватил её за локоть, выводя за собой. Пару раз заметил, что девушка нервно оглядывается, бросая взгляды на могилу и отворачиваясь, всхлипывая, вытирает слёзы.
Именно то, что Лика, в своё время не получив ни от кого поддержки, совершила опрометчивый поступок и сбежала на могилу родителей, подтолкнуло Рустама открыться ей, показать, чего не демонстрировал ещё ни одной женщине – свою боль, которая жила в его сердце уже много лет. Но именно Милолика – девочка с чистой душой, доверчивая, открытая, заставила мглу в его сердце отступить.