Всего несколько слов сказанных Ликой! Всего несколько секунд на записи её голос,… а он, сжав планшет множество раз их прослушал. Резко встав, подошёл к окну и понял – не может больше без неё! И плевать ему сейчас было на то, что она возможно не одна, что у неё мог появиться парень, мужчина! Он помнил каждое мгновение, как она отзывалась на его ласки, помнил, как она тянулась к нему, ну а значит – просто вернёт её, добьётся!
В дверь снова требовательно постучали и Рустам, наконец, провернув ключ, впустил гневно сверкающую глазами Зейнаб. Не давая ей возможность высказаться, указал на кресло:
– Садись, пиши адрес.
– Какой адрес? – прищурившись, вызывающе спросила экономка.
– Зейнаб – ты ведь умная женщина, не разочаровывай меня, – бросил Рустам, направляясь к окну и усмехнулся, когда услышал за спиной:
– Не понимаю – о чём ты.
– Стоять, – рявкнул, когда обернувшись, увидел, как экономка семенит к двери. – Ты же жила некоторое время с ними, ну а на память ты никогда не жаловалась, да и не забывай – Антон мне в любом случае информацию выдаст.
Зейнаб застыла на входе у распахнутой двери и, медленно закрыв её, обернулась. Посмотрела хмуро на мужчину:
– Зачем? Поиграть хочешь? Так вон вокруг тебя сколько – щёлкни пальцами, и набегут, а Лику… – Зейнаб набрала побольше воздуха в грудь и, решившись, выпалила: – Лику оставь в покое! Она и так еле пережила то, что ты с ней как с игрушкой обошёлся, а она…
Рустам, резко обернувшись к женщине, бросил на неё злой взгляд:
– Прекрати мне тут сцены устраивать! – перебил он Зейнаб. – К твоему сведению, мне фото прислали, на котором эта невинная овечка с пацаном зелёным целовалась! Так что не надо драматизировать и сказки мне рассказывать! – Рустам подошёл к столу, схватил телефон, чтобы набрать Антона, но не успел нажать на кнопку вызова, как Зейнаб негодующе вскрикнула:
– С кем целовалась? Да ты в своём уме? Девочка приехала как приведение, по ночам плакала, думая, что её никто не слышит! Я с трудом заставляла её есть!
– Ну, значит, не сложилось у неё – в очередной раз на мудака нарвалась, бывает, – циничная усмешка коснулась губ Рустама, хотя в груди всё болезненно сжалось от слов Зейнаб.
– Я случайно наткнулась, – продолжала женщина, – уборкой занималась и в комнату Лики зашла, а там – на столе альбом и рисунки. Твои портреты, Рустам, на каждом листе. Ты понимаешь – какую боль ты причинил девочке? Ты ей сердце разбил, бросил, оставил как использованную вещь.
Каждое слово Зейнаб било наотмашь. Рустам поражённо замер, не веря в то, что слышал и, сжав кулаки напряжённо спросил: